Московская лингвистическая школа и синтаксис

Если попытаться определить степень разработанности синтаксиса в духе МЛШ, учитывая все сказанное о синтаксических формах, со степенью разработанности МФШ, то следует признать, что эта степень весьма не высока. Если в МФШ на основе позиционного анализа представлена система фонем во всем многообразии ее реальных репрезентаций в сильных и слабых позициях, то задача показать в духе МЛШ всю систему способов представления синтаксических форм как со стороны выражения, так и со стороны содержания, еще очень далека от своего решения. Между тем в немногочисленных синтаксических работах современных московских фонологов есть, как кажется, перспективные решения. Обращает на себя прежде всего внимание выдвинутый Р. И. Аванесовым [Аванесов 1936] и развитый М. В. Пановым [Панов, 1966] принцип отождествления второстепенных членов предложения. Известно, что концепция второстепенных членов предложения, берущая свое начало в так называемых логических грамматиках, несмотря на все свое несовершенство, остается актуальной и в наше время. Актуальная для нас суть этого понятия заключается в следующем: в понятии члена предложения, если подходить к нему последовательно с позиции синтаксической формы, происходит обобщение синтаксических форм словосочетаний с одинаковым значением, но различными средствами выражения[6]. Р. И. Аванесов обратил внимание на то, что единицы с одинаковым синтаксическим значением, но по-разному оформленные, могут быть соединены на основе сочинительной связи, как раз и обнаруживающей по самой своей синтаксической сути некоторую одинаковость соединяемых компонентов. Среди членов предложения выделяются морфологизованные и неморфологизованные. Каждая часть речи может выполнять в предложении те функции, которые соответствуют ее морфологической природе (прилагательное, например, обозначает признак предмета и является в предложении основным — морфологизованным — способом выражения определительных отношений), и те функции, которые не предопределены (или, во всяком случае, не предопределены явным образом) морфологической природой части речи — в этом случае говорят о неморфологизованном члене предложения. Стоит отметить, что анализ соответствия морфологической природы слова и его синтаксических функций составляет одну из важнейших сторон синтаксической концепции А. А. Потебня, весьма близкого по своим синтаксическим убеждениям к МЛШ [Потебня 1958, 81—128]. Как правило, определение синтаксической роли морфологизованных членов предложения не вызывает затруднений, эти затруднения возникают при определении роли неморфологизованных членов. И поэтому Р. И. Аванесов рекомендует при определении роли неморфологизованного члена предложения уяснить, с каким морфологизованным членом предложения его можно соединить сочинительной связью. Так, в предложении Он пишет чисто и без ошибок член без ошибок является обстоятельством потому, что сочиняется с морфологизованным обстоятельством чисто. М. В. Панов последовательно использует принцип Р. И. Аванесова для дефиниций второстепенных членов предложения. Так, по мнению М. В. Панова, «прилагательные, причастия, наречия и деепричастия, которые могут соединяться сочинительной связью с прилагательными или причастиями, объединяются при существительном в класс определений» [Панов 1966, 105]. При дефинициях второстепенных членов предложения в расчет принимается не только возможность, но и невозможность определенных компонентов сочиняться между собой. Ср.: «Существительные в косвенных падежах, поясняющие другое существительное, если они не могут соединяться сочинительными союзами с прилагательными, образуют класс дополнений» [Панов 1966, 105]. Применение принципа Р. И. Аванесова, который, как кажется, справедливо было бы именовать принципом Аванесова — Панова, заставляет М. В. Панова принимать нетривиальные решения. Так, помимо трех традиционных второстепенных членов, постулируется необходимость выделения еще одного члена предложения — инфинитивов, поскольку инфинитивы при существительном не соединяются сочинительно с морфологически отличными от него единицами и «в некоторых случаях инфинитив, относящийся к глаголу, не может соединяться сочинительной связью с наречием» [Панов 1966, 106].

Принцип Аванесова — Панова можно, как кажется, интерпретировать в аспекте позиционного анализа. Можно думать, что морфологизованный член предложения занимает сильную позицию, а неморфологизованный член вне сочинительного соединения с морфологизованным слабую. И только попадая с помощью сочинительной связи в позицию с морфологизованным членом, он оказывается в сильной позиции. Конечно, прямой и полной аналогии с фонетически сильными и слабыми позициями здесь нет, но и некоторое сходство с ними очевидно: именно в сильной позиции можно отождествить звук с определенной фонемой — именно в сильной позиции можно точно определить принадлежность компонента к определенному члену предложения.

Итак, МЛШ открывает определенные перспективы создания особого — формального — синтаксиса.