Московская метель

— Вон там, на углу, кафешка открытая, — рыжеволосый показал пальцем, словно идиоту. — Пятнадцать минут у тебя есть.

Антон в «норматив» уложился с запасом, вернулся к Большому Театру проснувшимся и немного ожившим. Тут выяснилось, что Охотники разработали, как выразился бледный, «векторную диспозицию», и им только и остается, что воплощать ее в жизнь.

— Все уяснил? — поинтересовался рыжеволосый по завершении инструктажа.

Антон кивнул — что тут непонятно, стой на месте и жди, пока спектакль закончится, и поглядывай по сторонам. Жаль только, что нет возможности одеться потеплее — ветер усилился, и снегопад грозит превратиться в метель не хуже вчерашней.

— Очень хорошо, тогда за дело, — рыжеволосый потер руки, отчего из его рукава выпал крупный таракан, после чего все трое разошлись по определенным в диспозиции местам.

Глава 6

Занавес поднялся, и открылось убранство большой комнаты, украшенной к Новому году — всюду гирлянды, мишура, мерцают игрушки на елке, огромный камин, нарисованные на заднике окна. Зазвучала музыка, из-за кулис на сцену начали выбегать девочки с куклами в руках и мальчишки с саблями.

Поначалу Мишка решил, что это и вправду дети, потом сообразил, что переодетые взрослые.

— Ух ты! — выпалил он, и завертел головой, выискивая, куда бы сесть.

Ложа, куда его привели, казалась просторной, но больше напоминала забытый склад. Громоздились ящики, грудой были свалены стулья с отломанными ножками, отдельно стояло большое плюшевое кресло.

И только Мишка решил, что можно устроиться в нем, как дверь за его спиной раскрылась.

— Ой… — сказал он, понимая, что сейчас его раскроют и выгонят, что тут даже спрятаться некуда.

В ложу, опираясь на трость, шагнул высокий, тучный мужчина во фраке, бабочке и рубашке такой белоснежной, что в темноте она выглядела светившейся.

— Бонжур, молодой человек, — сказал он без малейшего удивления. — Я не помешал?

— Э, нет, — буркнул Мишка.

— Превосходно, — тучный поднес к глазам закрепленные на палочке очки без дужек. — Насколько я понимаю, это место занято? Ведь вы явились сюда прежде меня?

Очень хотелось сказать «да» — если не усесться в кресло, то придется извлекать стул из груды, а там все как на подбор колченогие. Но видно, что обладатель фрака и бабочки на трость опирается не просто так, дышит тяжело, как побегавшая на жаре собака, да и лицо белое, измученное, словно у больного.

— Садитесь, я пристроюсь как-нибудь, — сказал Мишка, отодвигаясь.

— Благодарю вас, молодой человек, — тучный, хромая и отдуваясь, двинулся к креслу. — Помню, давали «Торжество муз» на стихи Дмитриева, когда блистал несравненный Мочалов, и тогда я, еще юный и неискушенный, вынужден был смотреть спектакль стоя, — кресло скрипнуло. — Ох, еще раз благодарю…

Один из стульев, самый верхний, оказался вполне ничего, особенно если сидеть ровно.

Мишка устроился у самого края, и принялся глядеть на сцену, где танцоры летали над помостом так, словно вовсе не знали такой штуки, как земное притяжение. Сообразил, что происходит нечто вроде новогодней елки, и всем дарят подарки, вот только вместо Деда Мороза некто в цилиндре и маске.

Трость у него была почти такая же, как у соседа по ложе.

— Великолепно, великолепно… ох, помню, Уланова дебютировала в роли Мари. Феноменально это выглядело, феноменально!

Мишка не знал, кто такая Уланова, но решил, что, наверное, танцовщица из тех, кто давно не выступает.

— А как в Мариинке первый раз ставили этот балет! М-м-м-м! — продолжал болтать сосед. — Невероятно…

Говорил он не для того, чтобы его услышали, нет, он, похоже, не замечал сидящего рядом мальчишку — так порой беседуют сами с собой старики, перебирая в ладонях, точно карты из колоды, яркие эпизоды молодости и зрелости.

Дряхлым обладатель фрака и бабочки не выглядел, но было в нем что-то, наводящее на мысли о глубокой древности.

— Ох, славно-славно… да, это напоминает мне «Ромео и Джульетту» того же Григоровича…

Мишка не слушал, он смотрел…

На сцене злой мальчишка сломал куклу, а затем вместе с приятелями надел маски оскаленных мышей, чтобы подразнить лишившуюся подарка девочку. Исчезли стены и забитая барахлом ложа, весь мир сгинул, осталась только громадная зала, освещенная падавшим через окна лунным светом.

Кружатся снежинки, выросшая елка упирается в потолок, с нее падают, оживая, игрушки…

И схватка, беспощадная, настоящая, хотя с одной стороны — орда серых грызунов, возглавляемая крысой в золотой короне, а с другой — армия игрушечных солдатиков, предводитель которых столь страшен, что на него неприятно смотреть…

И летит через сцену туфля, и волшебство заканчивается, зажигаются лампы под потолком зрительного зала.

— Феноменально, ох, феноменально, — пробормотал сосед, и Мишка вспомнил, кто он и где находится. — Молодой человек, вы обратили внимание, как именно решена финальная сцена?

— Нет…

Ответ получился рассеянным, поскольку в этот момент он думал о том, что наступил антракт. Что, может быть, именно сейчас нужно выбраться из ложи, отправиться в буфет, куда непременно поведет всех Анна Юрьевна.