Московские эбани

— Вот и купи. Купи все за сто долларов.

— Но послушай, быть может, ты мне предложишь купить у тебя за более серьезную цену картину, предположим, по этому эскизу?

— Такой картины нет.

— А какие есть?

— Да нет у меня картин. Чего тебе, рисунков что ли, мало?

— Но как бы это ещё не работы, а задумки работ.

— Вот я тебе и продаю свои задумки. Дорого, что ли? Они там, выставляют вещи и похуже. Даже из блокнотных листов зарисовки.

— Но этим блокнотным зарисовкам всегда сопутствуют картины. Зарисовки лишь помогают проследить путь мысли автора. Обычно посмертно. Этим они и ценны. Я могу представить выставку одних зарисовок на тетрадных листах в клеточку, но чтобы это покупали задорого, когда у автора ничего другого нет, представить трудно.

— А ты представь и купи.

— Да с чего это я буду тебя баловать?! Я сама художник. Но чтобы поддержать тебя, могу заказать тебе вот эту вещь, но исполненную на холсте. На каких размерах тебе легче работать?.. Впрочем, это неважно. Если живописью не владеешь — изобрази графически, но исполни в подобающем материале.

— Не получится.

— Почему?

— Денег нет, чтобы холст купить, кисти, масло…

— Хорошо. Пиши расписку, что обязуешься взамен на предоставленные деньги через три месяца подарить мне одну из своих работ.

— А деньги какие будут?

— Так чтобы хватило на несколько холстов и на три месяца жизни. Сейчас здесь, насколько я поняла, можно, не шикуя прожить на сто долларов в месяц. Вот и считай — я даю шестьсот долларов, поскольку художник, жить умеренно не умеет, плюс на холсты и прочее… Где-то около восьмисот.

— И четыреста пятьдесят на краски — совершенно обалдевший от предложения, включился Альмар со своей арифметикой.

Виктория усмехнулась и покачала головой.

— Ну что жмешься. Дай ещё пятьдесят.

— Какие "еще пятьдесят"?

— Ладно. Давай сейчас пятьсот рублями.

— Дам восемьсот, но не рублями и не сейчас, а когда встречусь с тобой трезвым. А так как завтра у тебя будет болеть голова, то встретимся дня через два.

— Не-е.

— Что не?

— У меня голова никогда не болит.

— Тогда завтра часа в три. Я тебе позвоню.

— Не дозвонишься. Давай сейчас.

— Но зачем мне брать с собою такие деньги? У меня их просто нет. Завтра.

— Если хочешь меня найти завтра… — мрачно начал вещать Альмар сменив тон расхлябанного и неприкаянного полу ребенка, полу идиота, полу художника, на тон террориста захватившего самолет: — Если хочешь меня найти, давай деньги сейчас.

— Нет у меня денег.

— Давай сто рублей.

— Не дам.

— Давай пятьдесят.

— Возьми, — не выдержала Виктория, прекрасно понимая какие проблемы мучают этого, заблудшего в понятиях, мудрилу.

Получив деньги, Альмар оглянулся. Они уже подъезжали к метро «Октябрьская». Огни придорожных киосков, казалось, заговорщески подмигнули ему.

— Остановись! — Приказал Альмар.

Викторию уже не забавляла его непосредственность, но она остановилась.

— Теперь, главное: чтобы там, в киоске, была водка, или «Балтика» номер девять. — Задумчиво, пробубнил он себе под нос, не выходя, а выкарабкиваясь из машины.

— Главное теперь — тебе живым до дома добраться. — Процедила Виктория ему вслед и нажала на газ.

ГЛАВА 13

С утра Виктория вспомнила свою вечернюю прогулку в сопровождении Альмара и расхохоталась. В дверь позвонили, и Зинаида вся светящаяся своей удачей сразу начала с того слова, с которым окончился вчерашний день:

— Главное дело сделано! — Выпалила она на одном выдохе.

— Ой, не спеши милая, не спеши. Я не понимаю что такое главное, есть лишнее, есть ненужное, вредное… но главное…

— А как же не главное?! Я нашла нужное помещение под офис! Это совсем рядом, через две таких же кирпичных башни как наша, в сталинском доме. Там в полуподвале было меховое ателье. А теперь оно закрылось. Разорилось. Потому что никто шуб не шьет. Время-то — какое! А кто может — дорогие фирменные покупают.

— Про шубы я теперь все поняла, а что дальше?

— А дальше, я прихожу к хозяину, он такой толстый, важный мужчина, сидит у себя в офисе один и сериал про «бессмертного» смотрит. Я и спрашиваю, не хочет ли он сдать нам хоть одну комнату — у него все равно их три. А он говорит — да бери все что хочешь.

Я так подумала: три — нам, может быть, дорого будет, а одной для начала хватит. Потом остальные заберем, когда разовьемся. Тогда там можно будет и массажный кабинет открыть и отдельную лавку пристроить, где мы будем травами торговать, можно воду заряженную продавать… Но, пока что, говорю, мы возьмем одну. А он говорит, — бери одну, а сам, не отрываясь, телевизор смотрит, пиво очень дорогое пьет и спрашивает: — А чем платить будешь?

Я хотела с ним сначала об арендной плате договориться, но он так спросил: "Чем?" — вот я ему и ответила: процентами. Он удивился и спрашивает: какими ещё процентами? Я отвечаю: тридцатью. Я так подумала что доход можно поделить просто: одну треть вам, одну треть мне, одну треть за офис, а остальные десять процентов на развитие. Правильно? Если много, то с ним, наверное, поторговаться ещё можно. Он сказал, чтобы я тебя для договора привела.

Виктория ничего не ответила ей, лишь вздохнула и пошла одеваться.