Московские эбани

- В Киеве учился. Можно. Сельскохозяйственный факультет. - Гордо ответил Палтай.

- И чему ж тебя там могли научить?! Как картошку сажать квадратно гнездовым способом? А ты тем временем селедку жарил и на все общежитие ею вонял.

- Не жарил.

- Знаю я - жарил! - гаркнул Борис, - И на фиг тебе наш институт сдался?

- У меня папа можно хороший был. В другой стране учить хотел.

- И чему ж ты выучился в результате? Язык русский разве что знаешь, а ботанику свою - не фига! - продолжал ворчать ещё не проснувшийся Борис. - А я ей не учился, а знаю. И если говорю, что это кокос, то значит кокос. - Не унимался Борис.

- Русский человек - странный человек. - Чуть не плача закачал головой Палтай. - Ему все знать можно. Но про ананас все равно всегда ошибается.

- Это что б я про ананас ошибаюсь?! - Взревел очнувшийся Вадим. Останови машину! Сейчас я тебе покажу ананас.

Палтай остановил машину. Мимо, звеня колокольчиками, шла вереница монахов в оранжевых одеяниях. У первых трех были миски в руках. Палтай вышел из машины, поклонился монахам, достал из багажника благовонья, кулек с рисом, кулек с чем-то ещё и пошел догонять монахов.

- Ты куда это? - схватил его за рукав Борис. - Милостыню раздаешь? Добреньким казаться хочешь?

Палтай терпеливо возвел глаза к небу и умоляюще попросил:

- Не задерживайте меня, пожалуйста. Они можно не взять.

- Как это не взять? Зажрались что ли?

- Если не взять - то это плохой знак. А мы в пути.

- Че-его? Ну-ка дай мне, чего им даешь, попробуют они у меня не взять!

Вадим задумчиво сидевший все это время в машине, попытался остановить Бориса:

- Оставь ты его в покое. Разошелся. Это их проблемы. Лучше не влезать.

Но Борис уже вырвал из рук Палтая кулек и в два прыжка настиг впередиидущего монаха, хотел положить ему в миску рис, в этот момент монах перевернул миску и вареный рис рассыпался, облепив ноги Бориса. Борис чертыхнулся и принялся отряхиваться. Палтай молитвенно сложив руки, с ужасом смотрел на него. Монахи индифферентно проплыли мимо, растворяясь в пыли и тумане. Лишь звон их колокольчиков завис над дорогой.

- Что это значит? - вышел из машины Вадим.

- Плохо значит. - Горестно закачал головой Палтай. - Карма у Борис плохой. Монах вместе с подаянием грехи наши берет. Монах не захотел его грехи брать. Рис на ноги ему полетел - не будет ему пути.

- Что же это значит? Мы что в катастрофу попадем? - испугался Вадим.

- Нет. Просто получается, что у него нет пути. Путь это больше, чем дорога. Я не знаю, как вам объяснить. У него давно пути нет.

- Беспутный ты наш! - похлопал по плечу подошедшего Бориса Вадим. - Я же говорил тебе: не нарывайся!

- Да. Можно так называть, можно - кивал задумчиво Палтай. - Беспутный. Можно. Монах все видит. Не видит - чувствует, по-вашему. Он знает, кому может помочь. Кому нет. Кому может - у того берет.

- Все берет себе, что путь твой тяжелым делает.

- Ну-ка, а у меня возьмет? - И Вадим нырнул в машину. Вынырнул уже с рулоном.

Монахов не было видно. Звон их колокольчиков переместился вдаль.

- Давай догоним?

- Не можно специально. - Грустно ответил Палтай и отвернулся, глядя на поле.

Борис усмехнулся и, торжественно указав на пальму, произнес:

- Кокос!

- Ананас! - машинально наклонившись над землей, указал Палтай.

Двое русских обалдело уставились на, то, что росло у них под ногами.

- Слушай, похоже, что и впрямь ананас. - Покачал головой Вадим.

- Восемнадцать месяцев и ананас можно, пожалуйста. - Расставил руки, как бы извиняясь, Палтай.

- Не хо-о-чу я восемнадцать месяцев ананасов жда-ать! - Взвыл Борис.

- Ладно, - угрюмо разглядывал знакомые верхушки ананасов у себя под ногами Вадим. - Чувствую я, что ананасы нас достали.

- А эти слоны и девочки!.. Все как в сказке. А я хочу чтобы - раз - и все правда. Наверняка чтобы хочу!

- Чего? Не понял я, что за желание такое?

- Сам не знаю, чего сказал. - Пробурчал Борис. - Только вот ты меня по всяким барам и их заведениям таскаешь, а сам же ни-ни. Я же вижу - как они тебя облепят, чуть забалдеешь и бегом. СПИДа что ли боишься?

- Да нет. Сколько можно набирать, чего ни попадя? Скучно же. Откобелил, Боря, по полной программе. - И пошел в поле с рулоном под мышкой.

Борис и Полтай молча наблюдали за ним. Отойдя метров на сто, Вадим поставил рулон на землю, присел, что-то делая непонятное. Вдруг из рулона, как из трубы пошел дым, и рулон занялся, словно факел. Вадим распрямился, отошел шага на два и застыл, молитвенно, словно подражая Палтаю, сложив руки лодочкой перед собой.

- Чего он делает! - встрепенулся Борис.

Палтай, схватил его за футболку:

- Не можно ходить к нему.

- Это почему же? - Ошарашено обернулся Борис. Черные глаза Палтая словно загипнотизировали его - он не мог двинуться с места. - Он... он... он же т-т-тысячу за э-э-эту от-т-валил! - заикаясь, еле выговорил Борис. О-он деньги ж-ж-жет!

- Так ему нужно. Хочет так. - Спокойно ответил Палтай. - Не можно мешать.

Пламя взвилось перед Вадимом, и рулон, с мешающей ему жить дальше картиной, рухнул под ноги горсткой пепла. Вот и все. Вадим перекрестился.

ГЛАВА 23