Московские каникулы

– А я не Москва, – возразила Лучана, – я город Рим! – Посмотрела Грише в глаза и продолжила: – Да, я тебе верю, Гриша! Кстати, они меня спрашивали, как твоя фамилия? У тебя есть фамилия?

– Есть, Скворцов.

Лучана кивнула:

– Понимаю. Скворец это такая птица. Ходит по траве и клюет длинным носом. По-нашему il storno.

– Комаров, – прокричал начальник, – сколько можно возиться с такой ерундой?

– Кончаю, несу! – донесся издалека ответ Комарова.

– Скворцов, уйдем отсюда, мне здесь разонравилось, – призналась Лучана, – скажем спасибо господину начальнику.

Она взялась за ручку чемодана, сняла со стола, поставила на пол, но в это время Комаров принес государственную бумагу, и начальник размашисто подписал ее.

– Вы, синьора, можете уйти вместе с собакой, а он, – кивок в сторону Гриши, – он останется.

Лучана сделала вид, что не поняла:

– Кто останется, чемодан?

Начальник не был настроен шутить:

– Скворцов останется!

– Вы не имеете права! – возмутился Гриша. – Вы нарушаете права гражданина!

– Комаров, уведи! – приказал начальник.

Комаров ловко завел Грише руки за спину и повел к выходу.

– Лучана, – Гриша упирался, чтобы успеть сообщить Лучане адрес, – улица Александра Островского, три, квартира девять, запомнила? Дверь в комнату не заперта. Я скоро вернусь!

– Года через полтора! – пообещал ему вдогонку майор.

Лучана поглядела вслед Грише, затем решительно обернулась к начальнику и воинственно скрестила руки на груди.

– Это мой чемодан! – Синьора Фарини была настроена дать бой. – И это мой водитель. И я решаю: виноват он или нет! – Она подняла чемодан с пола и вновь водрузила на стол.

Начальник яростно схватился за чемодан, но Лучана ударила его по руке:

– Не трогайте мои вещи! Верните мне Гришу, немедленно!

– У вас свои законы, у нас свои! – Начальник кипел негодованием.

Лучана тоже кипела, оставалось неясным – кто кого перекипит!

– Всего хорошего! Чао! Фенкью! Прошу к выходу и гутен морген! Все! – Начальник краснел и потел.

Оба бойца пыхтели, каждый тянул чемодан к себе.

– Гутен морген! – язвительно произнесла Лучана. – Вам самому гутен морген! Я буду жаловаться Чрезвычайному и Полномочному Послу Республики Италия в России!

– Хоть Римскому Папе! – рычал майор. – Вон отсюда!

– Ах так! – Высокомерная усмешка осветила Лучану. – Тогда я остаюсь здесь навсегда! – Она уселась на стул и скинула пальто. – Я буду здесь жить, а вы меня кормить и поить! Пишите, я продиктую вам меню!

– Комаров! – в отчаянии завопил майор. – Унеси ее отсюда вместе с чемоданом!

– Только попробуйте до меня дотронуться! – строго предупредила милиционеров Лучана. – Дотронетесь – я подам на попытку изнасилования!

Комарову вся эта ситуация понравилась, а начальник был близок к инсульту.

– Уйдите! Уезжайте! Мы вас отвезем куда хотите, вам этот вор сообщил адрес, мы вас доставим туда бесплатно!

– Комаров! – Лучана держалась теперь как высшее руководство. – Организуйте мне кофе, учтите, растворимый я не пью, я пью исключительно сорт «лавацца». Повторите: ла-вац-ца.

Комаров с удовольствием повторил.

– Комаров! – стонал начальник. – Там напротив в забегаловке есть кофе, сведи ее туда! И пусть она дует кофе за мой личный счет!

– Вы отпустите Гришу? – вдруг тихо, с особым значением спросила Лучана.

– Суд решит! – так же решительно пообещал майор.

– Тогда… тогда… – шальная мысль пришла в голову Лучане, и сейчас она была во власти этой мысли, – тогда арестуйте меня тоже за… за кражу собственного чемодана!

– Комаров! – потребовал начальник. – Созвонись с судебной экспертизой и пригласи психиатра!

Последние слова доконали синьору Фарини. Синьора Фарини подскочила на стуле, синьора Фарини вскочила со стула, синьора Фарини размашистым жестом сбросила со стола начальника секретные милицейские бумаги, синьора Фарини сдернула с окна занавески, синьора Фарини принялась крушить что ни попадя. Что-то валилось с грохотом, что-то поднимало пыль, что-то кричал майор, заразительно хохотал сержант Комаров, а синьора Фарини под заливистый лай кобеля методично изничтожала имущество Министерства внутренних дел.

– Комаров! – хрипел начальник. – Уведи, запихни, засунь ее в камеру вместе с этой поганой собакой!

– Что у вас с голосом, милый начальник, – с ласковой улыбкой поинтересовалась Лучана, – выпейте чаю с медом, и почему вы подняли такой безобразный шум? Я ведь сама просила вас… засунуть меня в камеру!

Победоносной походкой в сопровождении собаки и сержанта Комарова, который нес чемодан, синьора Фарини зашагала в камеру предварительного заключения.

Начальник же подавленно оглядывал разгромленный кабинет и тяжко вздыхал. Возник еще один милиционер и доложил:

– Подозреваемый в убийстве трех человек доставлен!

– Веди его, – обрадовался майор, начальник отделения, – только не сюда, а в соседний кабинет. С убийцей будет полегче, чем с этой заморской стервой!..

Камеры, мужскую и женскую, разделяла обыкновенная стенка.

В мужской, куда поместили Гришу, дремал у стены полупьяный старичок и в сивушной дремоте вслух повторял:

– Ой, мать, четыре леса, четыре воды!