Московские легенды. По заветной дороге российской истории

А кто знал Владимира Ильича, тот понимает, сколь высока похвала товарища, которого „глубоко любят“ рабочие. И Владимир Ильич с величайшей симпатией и предупредительностью всегда относился к Ф. Э. Дзержинскому». Еще одну характеристику Дзержинского Лениным приводит Л. Троцкий: «Несмотря на высокую нервную нагрузку, он не знал периодов упадка или апатии, он как бы всегда находился в состоянии высшей мобилизации, и Ленин сравнивал его с горячим конем».

Ленин был высокого мнения о следовательской проницательности Дзержинского. М. Горький в очерке «В. И. Ленин» рассказывает о том, как однажды он обратился к Ленину, ходатайствуя за ученого-химика генерала А. В. Сапожникова, которого забрали в ЧК и предъявили обвинение, по которому ему грозил расстрел. Писатель был уверен в полной невиновности ученого.

«— Гм-гм, — сказал Ленин, внимательно выслушав мой рассказ. — Так, по-вашему, он не знал, что сыновья прятали оружие в его лаборатории? Тут есть какая-то романтика. Но — надо, чтоб это разобрал Дзержинский, у него тонкое чутье на правду.

Через несколько дней он говорил мне по телефону в Петроград:

— А генерала вашего — выпустим, кажется, уже и выпустили…»

Об одном эпизоде «взаимопонимания» между Лениным и Дзержинским рассказывает работник Совнаркома, цитированный выше:

«Помню, в 1918 году Дзержинский пришел однажды на заседание Совнаркома, где обсуждался вопрос о снабжении продовольствием железнодорожников. Он сел неподалеку от Ленина…

На заседаниях у Ленина была еще привычка переписываться короткими записками. В этот раз очередная записка пошла к Дзержинскому: „Сколько у нас в тюрьмах злостных контрреволюционеров?“ В ответ от Дзержинского к Ленину вернулась записка: „Около 1500“. Ленин прочел, что-то хмыкнул, поставил возле цифры крест и передал ее обратно Дзержинскому. (Крест против фамилии арестанта в практике чекистов был условным знаком приговора его к расстрелу. — В. М.)

Далее произошло странное. Дзержинский встал и, как обычно, ни на кого не глядя, вышел из заседания. Ни на записку, ни на уход Дзержинского никто не обратил никакого внимания. Заседание продолжалось. И только на другой день вся эта переписка вместе с ее финалом стала достоянием разговоров, шепотов, пожиманий плечами коммунистических сановников. Оказывается, Дзержинский всех этих „около 1500 злостных контрреволюционеров“ в ту же ночь расстрелял, ибо „крест“ Ленина им был понят как указание.

Разумеется, никаких шепотов, разговоров и качаний головами этот „крест“ вождя и не вызвал бы, если б он действительно означал указание на расправу. Но как мне говорила Фотиева:

— Произошло недоразумение, Владимир Ильич вовсе не хотел расстрела. Дзержинский его не понял. Владимир Ильич обычно ставит на записке крест как знак того, что он прочел и принял, так сказать, к сведению».

Об усилении влияния Дзержинского на Ленина пишет Л. Б. Красин:

«Ленин стал совсем невменяем, и если кто имеет на него влияние, так это только „товарищ Феликс“, Дзержинский, еще больший фанатик и, в сущности, хитрая бестия, запугивающая Ленина контрреволюцией и тем, что она сметет нас всех и его в первую очередь. А Ленин, в этом я окончательно убедился, самый настоящий трус, дрожащий за свою шкуру. И Дзержинский играет на этой струнке».

Между тем стало появляться все более сведений об ужасах и беззакониях, творящихся в застенках ЧК. О них рассказывают очевидцы, которым посчастливилось выйти оттуда живыми, о них пишут на своих страницах еще не запрещенные газеты социалистических партий — эсеров, социал-демократов, меньшевиков, уже начинают печатать за границей рассказы и воспоминания эмигрантов из Советской России.

26 октября (по новому стилю) 1918 года накануне годовщины Октябрьской революции обращается с Посланием к Совету народных комиссаров святейший патриарх Московский и всея Руси Тихон.

«„Все взявшие меч мечом погибнут“, — начинает патриарх свое Послание стихом из Евангелия. — Это пророчество Спасителя обращаем Мы к вам, нынешние вершители судеб нашего отечества, называющие себя „народными комиссарами“. Целый год держите вы в руках своих государственную власть и уже собираетесь праздновать годовщину Октябрьской революции, но реками пролитая кровь братьев наших, безжалостно убитых по вашему призыву, вопиет к небу и вынуждает Нас сказать вам горькое слово правды.

Захватывая власть и призывая народ довериться вам, какие обещания давали вы ему и как исполнили эти обещания?

Поистине вы дали ему камень вместо хлеба и змею вместо рыбы (МФ. 7, 9, 10)…»

Патриарх пишет о военной измене, о разжигании искусственной междоусобной войны, о грабежах под видом контрибуций и реквизиций, об уничтожении элементарных гражданских свобод, в том числе свободы слова, печати, церковной проповеди. Особое внимание обращает патриарх на деятельность ВЧК: