Московские легенды. По заветной дороге российской истории

Второй эпизод относится к более поздним временам. На памяти у многих шумный успех романа Владимира Орлова «Альтист Данилов», написанный в 1973–1977 годах. Роман выделялся среди тогдашней советской литературы своим необычным подходом к современной тематике. Хотя в предисловии к журнальному изданию композитор Родион Щедрин писал, что «намерение» автора было «предпринять попытку нарисовать картину будней и праздников жизни музыканта», роман рассказывал не о профессиональных «буднях и праздниках», а о связях музыканта с мистической частью Вселенной, названной автором Девятью Слоями, и деятельностью мистических сил в реальном человеческом мире.

Адрес, где был вход из реального мира в Девять Слоев, по-московски описателен: «Остановка троллейбуса „Банный переулок“. Дом номер шестьдесят семь». (Название улицы — проспект Мира, бывшая 1-я Мещанская, опускается, потому что кому же неизвестно, где находится остановка троллейбуса «Банный переулок»!)

Итак, альтист Данилов вышел на Банном.

«Дом шестьдесят семь, как и соседний, продолжавший его, дом шестьдесят девятый, был трехэтажный, с высоким проемом въезда во двор в левой своей части. В этом проеме метрах в семи от уличного тротуара и находилась дверь для Данилова. Когда-то и с левой стороны к шестьдесят седьмому примыкал дом, дверь в проеме пускала жильцов на крутую лестницу, она вела на второй этаж и чердак. Лет пятнадцать назад старый дом сломали, на его место поставили табачный и квасной киоски, а чуть подальше устроили баскетбольную площадку, правда, теперь стойки для корзин были покорежены, кольца погнуты и посреди площадки утвердился стол для любителей домино и серьезного напитка. Дверь же в сломанный дом осталась, ее не заделали, и, поднявшись на третью ступеньку бывшего крыльца, можно было открыть дверь и шагнуть в небо. Кто и как присмотрел этот дом, Данилов не знал, но уже двенадцать лет являться в Девять Слоев по чрезвычайным вызовам полагалось исключительно здешним ходом. Прежде Данилов относился к этому указанию с иронией, было в нем нечто нарочитое, театральное, подобные игры могли быть рассчитаны лишь на детей. Но теперь пропала ирония. Ужасен был шестьдесят седьмой дом в ночную пору, жалок был и плох. Днем он не бросался в глаза, люди жили в нем обычные. А теперь этот шестьдесят седьмой наводил тоску. Рядом стоял семьдесят первый дом, огромный и угрюмый, его серые тяжелые полуколонны казались каменными ногами городского чудища. Низкорослых старичков соседей, притулившихся к нему, он держал как бы на поводке, властным присутствием давая понять им и всем, что они — гримасы прошлого и вот-вот должны развалиться и исчезнуть. Но пусть еще стоят, пока точное время им не назначено. (Снесли наконец эти дома-то. Зимой семьдесят шестого года и снесли. Теперь стоят новые. — Примеч. авт. романа.) И на самом деле была теперь какая-то мерзкая гримаса в кривых линиях кирпичных карнизов и межэтажных поясков старых домов, не выдержавших тяжести своего века, в обреченно изогнутой балке проезда во двор. Дом шестьдесят седьмой и вправду вот-вот должен был развалиться и исчезнуть, и каждому, кто являлся к нему, вызванный роковой повесткой с багровыми знаками, не могло не броситься это в глаза, не могла не явиться мысль, что вот и он все время был на поводке у чего-то сильного и властного и теперь и ему предстоит исчезнуть».

Данилов открыл дверь и — «шагнул в небо».

Дом № 67 снесен. Но небо за его дверью наверняка осталось, и вполне вероятно, что какой-нибудь романист еще увидит его на 1-й Мещанской, пока называемой чужим, навязанным московской улице именем — проспект Мира…

Заканчивается часть проспекта Мира, которая была 1-й Мещанской, двумя монументальными зданиями, стоящими друг против друга на правой и на левой стороне улицы, — домами № 78 и № 79, которые строились в 1938–1952 годах и которые, по объяснению архитектурного путеводителя, «оформляют южную сторону площади Рижского вокзала», выполняя роль парадного въезда.

Проспект мира. Четная сторона

^{Проспект Мира, д. 30. Дом, в котором в 1910–1925 гг. жил В. Я. Брюсов. Современная фотография}

Правая — четная сторона проспекта Мира в своей первоначальной застройке не имела больших, глубоких дворов. В ближайшей к Сухаревской площади части улицы ее ограничивали Шереметьевские огороды, сейчас занимаемые территорией Института Склифосовского, в дальней — дворы Переяславской слободы.

В то же время Сухаревский рынок, располагавшийся на Садово-Сухаревской улице справа от Сухаревой башни, переполненный рядами, лавками, трактирчиками, дойдя до угла с 1-й Мещанской и заняв угловое здание, пополз далее, прихватывая соседние с ним дома.