Московские легенды. По заветной дороге российской истории

Есть в «Арифметике» и задачи другого рода, так называемые замысловатые. Это — рассказы и анекдоты с математическим сюжетом. Вот один из них (поскольку язык учебника устарел и сейчас малопонятен, то здесь он приближен к современному):

«Некий человек продал коня за 156 рублей. Но покупатель, решив, что покупка не стоит таких денег, стал возвращать коня продавцу, говоря:

Несть мне лепо за такого недостойного коня платить такую высокую цену.

Тогда продавец предложил ему иную куплю:

— Ежели полагаешь, что моя цена за коня высока, то купи гвозди, коими прибиты его подковы, а коня я отдам тебе при них в дар. А гвоздей в каждой подкове шесть, платить же будешь за первый гвоздь едину полушку (полушка — четверть копейки), за второй — две полушки, за третий — копейку и так выкупишь все гвозди.

Покупатель обрадовался, полагая, что ему придется уплатить не более 10 рублей и что получит коня совсем задаром, и согласился на условия продавца.

Спрашивается: сколько придется уплатить за коня сему покупателю?»

Подсчитав и узнав, что недогадливому и не умеющему быстро считать покупателю придется уплатить 41 787 рублей и еще 3 копейки с тремя полушками, вряд ли учащийся позабудет правило, на которое дана эта задача.

Дьяк Оружейной палаты Курбатов, которому было поручено наблюдать за работой Магницкого, еще в рукописи отослал «Арифметику» царю. Рукопись была Петром одобрена, и на Печатный двор перевели пятьсот рублей «к тиснению дву тысящ четырехсот книг „Арифметики“. Тираж, по тем временам, назначен огромный, потому что тогда книги выходили в десятках и редко в сотнях экземпляров. Но и этот тираж оказался недостаточным, через три года „Арифметику“ печатали снова.

Почти весь XVIII век, несмотря на то что издавались новые учебники, вся Россия училась по „Арифметике“ Магницкого. Его расчет на то, что по ней начнут учиться не только ученики Математической школы, оправдался полностью: люди „всякого чина и возраста“ в разных дальних губерниях постигали по ней математику самоучкой. Именно так освоил ее поморский паренек из села Холмогоры Михаил Ломоносов, который до конца своих дней с благодарностью называл „Арифметику“ Магницкого „вратами своей учености“.

В указе о назначении Магницкого учителем Навигацкой школы он назван просто „осташковцем“, это значило, что официально он оставался крестьянином, платившим подать в этом уезде, и не имел ни чина, ни какой-либо государственной должности. Не было у него и собственного дома, хотя он уже был женат и имел детей. После выхода „Арифметики“ и благосклонного к ней отношения Петра I Магницкий получил возможность обратиться к императору с челобитной о награде за труды, которая, можно было надеяться, не будет отвергнута.

Магницкий обратился с просьбой о пожаловании „двора“.

Его прошение было удовлетворено, и „ему, Леонтию, и жене и детям во род ради вечного владения“ были пожалованы „дворовые земли“ в Белом городе на Лубянской площади в приходе церкви Великомученика Георгия, что в Старых Лучниках.

В указе говорится, за что следует пожалование, а именно — за сочинение „Арифметики“ и в связи с отсутствием у челобитчика жилья. В указе имеется и описание пожалованного участка: „Порозжее место, на котором преж сего был старый тюремный двор, а после де того жили певчие Степан Евлонский да Федор Хвацовский, да церкви Николая Гостунского протопоп Сава. А мера того места: длиннику пятнадцать, а поперечнику с семнатцать сажен. После пожарного времени вышепомянутые жители на том месте не живут, и палата жилая от пожарного случая обвалилась и ни от кого же (не) строитца для того, что у них есть иные дворы. И чтоб Ево, Великого Государя, милостивым повелением то место (…) отдать ему, Леонтью, а палатку и иные домовного хоромного строения нужды сделать из Оружейной палаты“. Таким образом Магницкий получил за „сочинение“ школьного учебника землю и дом с дворовыми постройками.

Видимо, императорские слова о всенародной пользе, которую принесли труды Магницкого, давали ему особый статус в обществе, и это послужило причиной того, что по смерти он был похоронен даже не в своей приходской церкви, а в престижном, основанном царем храме, что, безусловно, являлось знаком особого уважения и почета. Для сведения же будущих поколений на его надгробии было написано о великих заслугах школьного учителя: