Московские слова, словечки и крылатые выражения

Старший брат, Николай Петрович Архаров, начинал службу в Преображенском полку пятнадцати лет от роду солдатом, лишь к двадцати годам получил первый офицерский чин. Началу его возвышения послужила командировка в 1771 году в Москву, охваченную эпидемией чумы. Тогда Москва представляла собой страшную картину. Вымирали целые кварталы, на улицах валялись трупы; колодники в масках и вощаных плащах цепляли их длинными крючьями, клали в телеги и вывозили за город. Дворянство уезжало из города в свои поместья, простой народ задерживали в карантинах, а многим и бежать было некуда. По Москве поползли слухи, что врачи по приказанию начальства нарочно морят народ, давая вместо лекарства яд. Начались волнения, ударили в набат, разъяренная толпа разбила карантины, был убит московский архиепископ Амвросий; укрывшийся в Кремле главнокомандующий Москвы, генерал-поручик П. Д. Еропкин отбил атаку только картечью. Екатерина II была обеспокоена положением в Москве и командировала в столицу своего бывшего фаворита генерал-фельдцейхмейстера Григория Орлова, дав ему диктаторские полномочия. Орлов взял с собой докторов, полицейских и четыре гвардейских команды, одной из которых командовал Преображенский капитан-поручик Архаров. Жестокими мерами Орлов усмирил волнения, открыл новые больницы и карантины, сам ходил по больницам, требуя при себе сжигать вещи больных; грабителей, пойманных в выморочных домах, расстреливали на месте. Эпидемия пошла на убыль.

Архаров проявил себя энергичным и исполнительным офицером. Видимо, с помощью Орлова, с которым он был знаком ранее, Архаров был переведен в полицию в чине полковника и назначен московским обер-полицмейстером, а десять лет спустя, в 1782 году, стал московским губернатором.

В полицейской службе он нашел свое призвание и приобрел легендарную славу сыщика. Он, как рассказывают современники, знал до мельчайших подробностей, что делается в городе, с изумительной быстротой разыскивал всевозможные пропажи. Несколько раз по случаю серьезных краж во дворце императрица вызывала его в Петербург, и тут он оправдывал свою репутацию лучшего сыщика в России. Рассказывают, что он удивительно умел ладить с народом, говорить красно и понятно. Екатерина II с похвалой отзывалась о его деятельности, но при этом заметила: «Он хорош в губернии, но не годен при дворе». Отличился Архаров также во время следствия по делам пугачевского бунта. Он был распорядителем при казни Пугачева на Болотной площади. Когда чиновник читал обвинительный манифест с перечислением преступлений Пугачева, то при каждом упоминании его имени Архаров громко спрашивал: «Ты ли донской казак Емелька Пугачев?» На что тот отвечал: «Так, государь, я».

Архаров не стеснялся в методах сыска и допросов и, как говорили, «с помощью самых оригинальных средств обнаруживал самые сокровенные преступления». О своем главном помощнике по фамилии Шварц он говаривал: «Это малый ловкий и дельный, хотя душонка у него такая же, как и его фамилия».

Помещение полиции, где производилось следствие и содержались подследственные, размещалось в Рязанском подворье, на углу Лубянской площади и Мясницкой. Этот дом еще застал В. А. Гиляровский, он знал, что в нем находилось, и, когда однажды (это было еще до революции), проезжая мимо, увидел, что дом ломают, спрыгнул с извозчика и вступил в разговор с рабочими. В очерке «Лубянка» он писал:

«— Теперь подземную тюрьму начали ломать, — пояснил мне десятник.

— Я ее видел, — говорю.

— Нет, вы видели подвальную, ее мы уже сломали, а под ней еще была, самая страшная: в одном ее отделении картошка и дрова лежали, а другая половина была наглухо замурована… Мы и сами не знали, что там помещение есть. Пролом сделали и наткнулись мы на дубовую, железом кованную дверь. Насилу сломали, а за дверью — скелет человеческий… Как сорвали дверь — как загремит, как цепи звякнули… Кости похоронили. Полиция приходила, а пристав и цепи унес куда-то.

Мы пролезли в пролом, спустились на четыре ступеньки вниз, на каменный пол; здесь подземный мрак еще боролся со светом из проломанного потолка в другом конце подземелья. Дышалось тяжело… Проводник мой вынул из кармана огарок свечи и зажег… Своды… кольца… крючья…»

Во времена Архарова все эти ужасы видели только те, кто туда попадал, но, конечно, слухи о происходящем там доходили до московского обывателя. Поэтому можно представить, с какими чувствами смотрел он на солдат полицейской стражи архаровского полка, помятуя пословицу: «Каков поп, таков и приход».

Николай Петрович Архаров, свидетельствуют современники, имел внешность крайне антипатичную и отталкивающую. Младший же брат, Иван Петрович, был, по мнению многих, полной его противоположностью: любезный, мягкий, добрый. Так же как старшего брата судьба свела со старшим Орловым, младший Архаров был связан с младшим Орловым — Алексеем и с ним вместе принимал участие в похищении известной княжны Таракановой.