Московские страсти

- Ты ведь это тоже понимаешь? Ты же не просто кукла, которая только и может, что кивать головой, соглашаясь со всем, чтобы ей ни сказали.

- Ты такая сообразительная?

- Скорее предусмотрительная.

Я краснею. Не умею я с женщинами говорить. Тем более о таких вещах. Но она уже  настроена против меня, и говорит:

- Все-таки ты очень глуп.

- Надеюсь, я оказался для тебя приемлемым развлечением.

Несколько минут мы не говорим друг другу ни слова.

- Тебе любой предлог хорош, лишь бы сбежать.

- Никуда я не убегаю.

- А по-моему, убегаешь, - настаиваю я. - И уже давно. Почему?

- Потому что мы разные люди.

Ее слова сбивают меня. Эта девушка заходит слишком далеко. Я этого не ожидаю и пристально смотрю ей в лицо, ища подвох. Никакого подвоха.

- Назови мне хотя бы одну причину, почему я должен тебя слушать, - я сам не узнаю свой голос. Такой он уставший и несчастный.

- Хватит.

- Не уходи от ответа.

Она отстраняется и смотрит на меня, удивленного, ошеломленного и растерянного, но не сердитого.

Я глубоко вздыхаю, не имея понятия, о чем говорить. Поэтому я просто молчу и смотрю на женщину.

В выражении ее лица мелькает что-то, что я не успеваю разгадать. Я чувствую, что она не договаривает и правильно чувствую. Она говорит правду, но не всю.

Несколько секунд мы следим друг за другом.

- Я не должна ничего тебе объяснять.

- А мне и не нужно объяснений.  Ты понимаешь, что ты - ненормальная? Что ты мучаешься сама и мучаешь меня. 

- Как это скучно.

- Почему?

- Нельзя только брать, ничего не давая взамен. Но ты не думаешь о других. Ты непробиваемый эгоист. 

- Я даже не знаю, что возразить.

У меня в голове крутятся разные мысли. Я чувствую в ней что то такое, что мне не нравится. Что то такое, что настораживает. Вот в чем была проблема. Я сразу должен был  понять.

Разговор становится опасным. Я решаю это прекратить. Пытаюсь расслабить мышцы лица и, глубоко вздохнув, говорю:

- Это хорошо или плохо?

- Не знаю.

- Зачем ты так делаешь?

- Что я делаю? - спрашивает Наташа. - Просто я ожидала большего, вот и все. Ты что то совсем притих, даже не похоже на тебя.

-  Но мы же ссоримся. Давай уж не будем останавливаться на полпути.

- Пожалуйста, не надо. Я не хочу.

Даже при серьезной ссоре я стараюсь не задевать человека за живое. Мы скорее всего помиримся, а слова запомнятся надолго. Это ужасно. Кошмарно. Я хочу сказать что-то. Вернуть то, что было между нами. Легкие, шутливые отношения. Но не могу найти слов. Молчание становилось невыносимым. Я машинально расхаживаю по комнате, то и дело натыкаясь на мебель.

- Ты ошибаешься.

- Нет. А должна? – Ее тон насмешливый. Именно это помогает мне.

- Ты следишь за ходом моей мысли?

- А что, ты еще не закончил? Ну что еще?

- До тебя не достучаться.

- Достучаться вообще ни до кого невозможно.

 Я смеюсь. Ей очень не нравится, как я при этом смеюсь. Я принимаю прискорбный вид, наигранно прискорбный, и улыбаюсь, чтобы посмеяться над самим собой.

Тут она целует меня и говорит:

- Ты даже не догадываешься, что я могла бы тебе порассказать.

- А ты даже не догадываешься, насколько мне это неинтересно.

- Почему ты так злишься?

- Я говорю то, что думаю.

- Извини. Я не хотела тебя обидеть.

- Я не обижаюсь.

- Что ты хочешь, что бы я тебе сказала?

- Этого достаточно, - отвечаю я и устало усмехаюсь.

- Ты так легко заводишься, - она упрямо вздергивает подбородок.

- А тебе так легко взять и спровоцировать меня.

- Нельзя недооценивать свои силы.

Некоторое время я размышляю, кусая губы.

- Что ты имеешь в виду? - тихо спрашиваю я, пристально глядя ей в глаза.

- Мне кажется, я ясно выразилась. Перестань на меня давить! - говорит она, отходя от меня и садясь в кресло.

- Ты слишком многого хочешь от меня.

Она только качает головой.

- Иногда я чувствую себя с тобой очень глупым. Не могу понять, неужели нельзя без этого обойтись?

- Это так непохоже на тебя.

- Просто ты меня не знаешь. Я вообще неловкий.

- Только когда злишься.

- Как же ты выдерживаешь? 

- Как обычно. С трудом.

Я открываю бутылку минеральной воды, выпиваю ее в несколько глотков, потом достаю из холодильника следующую.

- Наташа, я не хочу тебя обидеть, но ты совсем не разбираешься в людях.

Она молчит, а потом говорит:

- А мне надо об этом задуматься?

И я понимаю, что она – не моя.

Может быть, я сейчас так ее вижу, рано или поздно это у меня пройдет и мысли изменятся - но сейчас мне очень плохо. Я боюсь. Боюсь пустоты, которую ощущаю внутри. Боюсь навалившейся усталости. Боюсь потому, что мне кажется, будто уже ничего не поправить.

- Ты в курсе, что иногда ведешь себя, как полный идиот? – спрашивает она.

- Ничего не могу с собой поделать.

- Вот такое впечатление ты на меня производишь.

- А если серьезно? Никогда, никогда не делай так больше!

- Как так?

Я принимаюсь целовать ее щеки и глаза, глажу ее волосы, обнимаю. Она кладет руки мне на плечи, но делает это так неохотно, словно выполняет неприятную, но необходимую обязанность.

- Удовлетворен?

Она качает головой.

- Да ладно, не цепляйся к словам. Я просто так спросила.  Извини. Я не ожидала.

- Я тоже от тебя такого не ожидал. Что ты сказала?

Наташа вздрагивает.