Московские стрельцы второй половины XVII – начала XVIII века. «Из самопалов стрелять ловки»

В дополнение к регулярным выдачам зерна стрелецким матерям, женам, вдовам и сиротам широко практиковались пожалования и награды по случаю какого-либо важного события, например, в 1699 г. царь приказал раздать 1581 рубль 1054 московским стрельцам, которые были «на ево Государеве службе в Киеве для поминовения (титул) царицы и для тово, что они на службе и в дороге поизнужились[158]. В том же году царь велел раздать по полтора рубля каждой из вдов стрельцов, побитых и умерших в Киеве на государевой службе; эта выдача была приурочена к памяти покойной царицы…»[159], а в 1672 г. «стрелецким десятникам всех бывших тогда на Москве приказов и капралам Матвеева полка Кравкова» были выданы на сапоги «1108 сафьянов для рождения Петра Алексеевича…». И.А. Гурлянд опубликовал документы, относящиеся к царским сафьянным заводам, находившиеся в ведении Приказа Тайных дел. Сафьяны для десятников были даны именно с царских заводов. Он также упомянул о цветах сафьянов, производившихся на этих заводах: «Окрашивались сафьяны в самые разнообразные цвета: в красный, вишневый, оранжевый, желтый, черный, осиновый, темнолазоревый, зеленый, пестрый и т. п. Любимые цвета были все-таки желтый и красный…»[160]. В 1672 г. часть московских стрельцов получила цветные сукна на кафтаны в качестве награды за подавление восстания Степана Разина. Те из стрельцов, кто не был награжден, заявили об ущемлении своих прав в дни стрелецкого бунта 1682 г. и потребовали награды[161].

Продукты и напитки, так же, как сукно и деньги, могли быть наградой: «московским стрелцом Микифорова приказу Колобова, Ларионова приказу Лопухина Дмитреева приказу Лаговчина Обакумку Григорьеву с товарыщи… велено Государева жалованья за пушечную стрелбу… ведро вина…»; «московским стрелцом плотником Миките Наумову с товарыщи двадцати четырем человеком за дело пушечных станков что они делали к большим путивльским к трем пушкам станки с колеса новые дубовые в приказ за работу Государева жалованья велено дать вина два ведра четверть круп овсяных три чети сухарей да московским же стрелцом кузнецу Алешке Филимонову с товарыщи Государева жалованья велено дать в приказ за оковку тех же пушечных станков и колес вина два ведра четверть круп овсяных две чети с осьминою сухарей…»[162].

Выше указывалось, что московские приказы в обязательном порядке сопровождали медики. Раненые, больные и увечные московские стрельцы подлежали обязательному медицинскому освидетельствованию. Целью такого осмотра было признание стрельца годным или не годным к службе: «Лета 1672 года ноября в… день в Оптекарском приказе голову Московских стрелцов Федорова приказу Головленкова стрелцов Матюшка Гвоздева Сидорка Пахомова осмотреть… лекарем какая у них болезнь и стрелецкая служба мочно ли служить… у стрелца Матюшка Гвоздева у обоих ног нет перстов и… службу ему служить немочно… У Сидорка Пахомова левая рука ранена из мушкета в запястье и… службу ему служить немочно…»[163]. Если болезнь или травма поддавалась излечению, то все медицинские услуги производились за счет государства. Увечные и больные стрельцы снабжались продуктами – кормовым жалованьем наряду со стрелецкими вдовами и сиротами.

Если стрелец погибал или умирал от ран или болезней в походе, его хоронили со всеми положенными обрядами за счет государства: «На каждое погребение рядовых стрельцов, рейтар и др. обязательно выдавалось из приказной избы по 6 алтын 4 денги. Иногда на казенный счет хоронились и начальные люди, например, на погребение стрелецкого сотника Константина Подымова, умершего от полученных под Наволочью ран, выдано 10 рублей…»[164].

За особые заслуги московский стрелец мог быть переведен из стрелецкого сословия в «беломестцы»: «Показателен в этом плане царский указ от 6 августа 1971 г., по которому было велено стрельцов Иванова приказа Полтева Пашку Тимофеева да Данилку Малофеева «от стрелецкой службы отставить и ружье и платье казенное, которое у них есть взять. И свое Государево денежное и хлебное жалованье на нынешний на 179 год им выдать, и дворы их отдать им же, или продать им в том же приказе, или на сторону повольную ценою и впредь их и их детей в стрельцы ни в который приказ не имать. А быть им в Государевом деле Пашке в Ростове у соляных заводов в подьячих, Данилку у плотинных и прудовых дел в мастерах..»[165].

В преклонных годах московский стрелец мог уйти в монастырь. Для вступления в братию и принятия пострига требовался «заклад» – вклад нового послушника или даже инока в обитель. В этом случае государство брало на себя эту проблему. По челобитной «за раны и за заслуги» стрелец мог быть пострижен в монахи избранного им монастыря «без вкладу».

2.4. Жалованье