Московские загадки

Зато былые пушкинские земли у Самотеки приобрели самую широкую известность. Они перешли после Нелидова и московского генерал-губернатора Тормасова в 1824 году к Ивану Николаевичу Римскому-Корсакову. Впрочем, надо отдать должное Тормасову, он многое сделал для преображения пушкинского сада. Он значительно расширил его за счет соседнего владения, вырыл новый пруд, за средним прудом построил круглую беседку со статуей Екатерины Великой в память о посещении императрицей его владений. Сад наполнили цветники и статуи, была высажена большая дубовая аллея. Как это было принято, московская публика могла посещать сад бесплатно, смотреть иллюминации, полеты воздушных шаров, слушать выступления заезжих знаменитостей и песельников, разъезжавших на шлюпках. «Корсаковские вечера» по возвращении Пушкина из ссылки входят в моду, но вскоре после его отъезда в Петербург начинают приходить в упадок. Судьба сада переходит в руки антрепренеров.

Трубная площадь.

С 1853 года он оживает под именем «Эрмитажа». Здесь проходит, в частности, антреприза Лентовского, но уже в последней четверти XIX века сад начинают вырубать, застраивая доходными домами.

Служило ли это свидетельством хозяйственных талантов деда или простым следованием московским обычаям, но Лев Александрович не упускал возможности «прикупить землицы» по всему городу. В 1746 году 1 июня он купил у И.И. Головина «белое место» в приходе Николы что в Хлынове за 10 рублей. По купчей l751 года к нему перешли строения на дворцовой земле размером в 440 сажен в приходе «Николы в Плотниках», бок о бок с первой семейной квартирой внука на Арбате. Но уже отец поэта собственного дома в Москве не имел и всю жизнь довольствовался «съемными» квартирами, которые постоянно менял. Состоятельные москвичи постоянно покупали и перекупали дворы, тем более не задерживались на «съемных» квартирах.

В 1927 году комиссия постановила отметить мемориальной доской дом № 10 вместо дома № 27 по той же Немецкой улице. Как удалось выяснить архивистам, из этого последнего семья Пушкиных выехала за несколько недель до рождения своего первенца. Причину внезапного и столь несвоевременного, учитывая состояние Надежды Осиповны, переезда установить не удалось.

Сад «Эрмитаж».

Единственное, представляющееся достаточно убедительным предположение – смерть при каких-то особых обстоятельствах дворового человека Пушкиных Михайлы Степанова, которая могла испугать будущую мать. Впечатлительность и даже склонность к галлюцинациям «Прекрасной креолки» не была секретом для окружающих. Об особых обстоятельствах в данном случае свидетельствовал факт, что кончина была зарегистрирована в церковно-приходских книгах дважды: два разных дня, два разных порядковых номера. Опасность морового поветрия – эпидемии?

Немецкая улица, в настоящее время носит имя Баумана.

Положим, подобная разгадка выглядела не слишком убедительной. Церковную документацию всегда отличала исключительная скрупулезность, особенно в части смертей и рождений. А главное – почему здесь имело место именно повторение: «Умре по христианской должности маиа 3 дня во дворе графини Екатерины Александровны Головкиной у жильца ее коллежского асессора Сергея Львовича Пушкина дворовый человек его Михайла Степанов, коему от роду 48 лет, погребен 5 дня на Семеновском кладбище». Запись под № 58. И дальше запись под № 64, автор которой просто не мог не видеть предшествующей записи: повторяя имена домовладелицы и Сергея Львовича Пушкина, она свидетельствовала о смерти дворового человека Михайлы Степанова, от роду имевшего 47 лет и погребенного 6 мая. Две смерти разделяло два дня.

Общепризнанная ошибка. А если предположить другое решение? Тезки с одинаковыми отчествами не были редкостью. Следовательно, речь могла идти о двух разных людях, погибших от одной и той же возникшей в перенаселенном дворе заразы. Тогда становится объяснимым поспешный переезд семьи, готовой согласиться на любую крышу над головой.

Как принято было считать, убежищем стал ветхий домишко во дворе, бывшего сослуживца Сергея Львовича Скворцова (Немецкая ул., 10). Дом был бедным, остро нуждавшимся в ремонте, но Пушкины и не собирались в нем задерживаться. Сразу после родов они выехали в Михайловское, а оттуда и вовсе в Петербург. Поэт буквально с приходом на свет стал странником.

Это отвечало интересам Пушкиных. Но ведь еще существовал владелец дома, который вряд ли бы согласился на подобный переезд без оформления соответствующих документов, которое требовало времени. А что, если именно отсюда дорога вела в дорогую сердцу поэта «страну Молчановку»? Там жила одна из близких подруг Надежды Осиповны, там она могла найти временный приют безо всякой регистрации в церковных исповедных росписях. Отсюда и задержка с обрядом крещения младенца на целых двенадцать дней. Впрочем, загадке позднего крещения предшествовала загадка дня рождения.