Московский Джокер

– У меня такое впечатление, папа, что он был не против, чтобы его задержали и допросили. А если бы захотел, то всех бы одной табуреткой успокоил.

– Спецназовец?

– Не знаю. Задумчивый какой-то. Как будто бы что-то все время вычисляет. Не было бы хуже, па. Так что, может быть, ты с ним поговоришь?

– Ладно. Все. Кончай трепаться. Я сейчас говорить с ним не готов. И спешить мне некуда. Так что пусть он потихоньку дальше там раскалывается, а минут через сорок пять можете его со мной соединить. За тобой машину с ребятами зарядить, когда за город рванешь?

– Ну ладно, пап. Ты чего? Разберусь по обстановке.

Алекс тоже, пожалуй, не был готов начинать разговор прямо сейчас и немедленно. Как только он, вслед за пареньком, протиснулся в приоткрытую парадно застекленную дверь, так на нем, разумеется, и повисли. Но он, как и доложила потом своему отцу Катрин, сопротивлялся и вправду как-то механически. Без души. Повел плечами, чтобы сбросить ребят, но они, конечно, только крепче повисли.

Ну, он и совсем далее почти не брыкался. И когда поволокли наискось через холл и зал к эстраде, на которой вороном Эдгара По возвышался концертный рояль с незакрытой крышкой. И в дальнейшем, когда его культурно, с помощью стальных браслетов и цепей подсоединили к одной из ножек рояля.

Разумеется, он с самого начала рассчитывал, что вторжение в этот кабак в столь неурочный час, может как-то помочь ему выйти на самого Круглого. Но столь полным, глубоко о чем-то задумавшимся непротивленцем он оказался не только ради возможности поговорить с батькой Круглым.

Алекс понимал, что времени у него, если говорить начистоту, никакого не осталось. И что единственный шанс догнать события, здесь и теперь, то есть буквально вот тут, где он сейчас находится, вспомнить и понять что-то важное, определяющее, как о себе, так и о своих друзьях.

Поэтому-то он и не шибко брыкался, когда его тащили через пустой ресторан, и потом, когда затеяли эту хренотень с приковыванием к ножке рояля. Тяжких телесных повреждений ему наносить пока, вроде, не собирались. А с остальным можно было пока примириться, не отвлекаясь и не тратя времени на него.

Важнее было понять, кто по-настоящему поддержал тогда Валентину, много лет назад, когда она только что появилась в Москве. Марло, если бы даже и очень захотел, один сделать бы ничего не смог.

Квартира и карт-бланш в журналистской карьере. А кто же у нее еще мог быть? Допустим, какой-нибудь богатый и влиятельный старичок, который требовал внимания один-два раза в месяц. А Марло, как мужчина во цвете лет, играл бы тогда роль сильного любовника, веселого ухажера, не претендующего ни на что серьезное.

Как вот не претендует сейчас ни на что Алекс, пока ребята обращаются с ним, как с куклой. Или с кулем.

Нет, такой полюбовный треугольник существовать в природе не мог. Такой вариант полностью исключался, как характером отношений между Марло и Валентиной, так и характерами каждого из них в отдельности. Не такие это люди. И не та история.

Тогда какая – не?

Это история о Марло и Валентине. И о том, что у нее был еще кто-то. Да, эти кто-то, это они сделали ее звездой репортажей из «горячих точек». Звездой, связной, а впоследствии, по-видимому, и, так сказать, странствующим резидентом.

И все эти годы она была рядом с Марло. Но замуж за него так и не пошла. Значит… и не собиралась.

И группой людей, которые стояли за жизнью и карьерой Валентины, могла быть только его родня.

И несколько лет назад Валентина могла представлять для этой группы только личный интерес. Интерес как личность? Так сказать, с прицелом на вырост? Интерес интимный? Чисто человеческий? И тот, и другой вместе взятые? А почему, кстати, на каком основании он их разделяет? Так принято при анализе? Анализ – разделение.

Нет, анализ односторонен. И как метод познания он может дать результаты, только если владеешь последовательным набором фактов. И узловыми, и связующими, и якобы фоновыми, бросовыми, сопутствующими. Но Алекс не знал Валентину в те годы. И поэтому нет, он букв не разбирает.

Слова и надпись существуют, букв не разобрать.

Почему Валентина вдруг так резко, при живом «почти муже», разорвала с ним и пошла на открытую, чуть ли не афишируемую связь с Алексом? Перед кем и для кого шла игра? Только ли для них троих – для Мартина, Валентины и Алекса?

Что реально изменилось, когда она «ушла» от Марло к Алексу? Только одно. Все эти годы она была «рядом» с Мартином, а теперь, на последних неделях, оказалась рядом с другим столь же крепким специалистом по квасу и сопутствующим напиткам.

К Алексу подошел паренек и опять, поигрывая своей финкой, стал допрашивать, как будто шаман затянул свое заунывное заклинание:

– Значит, не знаешь легенду о зеленом поезде?

– Кое-что знаю, – автоматически отбрехивался Алекс, – дай связь с Круглым, все скажу. Не дашь, босс тебе и всем остальным, кто здесь участвует, моторчики вставит, куда надо, и полетите под небом Арктики.

– Почему Арктики? – спросил паренек, с интересом поглядывая на закованного то ли философа, то ли дурачка-супермена.