Московский Джокер

Возраст определялся по лицу, по морщинам, в три полосы пересекавшим высокий лоб, по отливу седины на висках, по набухшим венам на кистях и запястьях рук. С этим ошибиться было невозможно.

А совершенная скоординированность и юношеская легкость тела существовали как бы сами по себе, над или вне густого течения земного времени.

Сразу же определив и как бы зацепившись за это несоответствие, Круглый решил уделить вновь прибывшему больше внимания, чем это было определено после телефонных переговоров.

Ну, намекнул этот Алекс, что у него есть что сказать по части татуировок. Круглый сразу отметил совпадение этого предложения незнакомого ему человека и всего, что накручивалось вокруг осмотра этой ночью мертвого тела.

Совпадений, конечно, в профессии Круглого не бывало. И поэтому можно было пойти на контакт с неким, вероятно, случайно затесавшимся в события аферистом. Хотя бы для того, чтобы узнать, где прохудилось и откуда произошла утечка. Но первый же взгляд на Алекса показал Куглому, что перед ним не аферист, что Катрин права, заинтересовавшись этим типом, и что у него попросят не деньги. А что же тогда?

Чтобы скрыть некоторую свою неподготовленность к серьезному разговору, Круглый и решил начать с выяснения запросов собеседника.

А что тот мог предложить в обмен, должно было выясниться само собой, но при сохранении инициативы за тем, кто выслушал, а не за тем, кто первый сказал.

– Значит, говоришь, тебе моя дочь понравилась? – не выдержал все-таки старый гангстер, чтобы не поерничать, не желая, а может быть и не будучи в состоянии скрыть свою лютую натуру.

– Да, ваша дочь очень хороша. И очень скоро она освободит вас от головной боли, которую имеет любой отец молодой и красивой дочери.

– Женишься, что ли?

– Не я. Но мне кажется, что еще сегодня ей сделает предложение отец того звонаря, с которым она закатилась в ресторан.

– Ладно. Ты не цыганка, а я не баба на базаре. Ты что хотел, когда лез ко мне? Если дочь, – сам каркаешь, что уже кто-то там сговорился ее увести. Если денег – говори, сколько и за что. И канай отсюда по-доброму, раз за тебя Катрин просила. Я ее просьбы, как правило, выполняю. Но по одной в год.

– Нет, речь идет не о деньгах.

– Значит, о людях? О заложниках, что ли, каких? Так нет же, я этим не занимаюсь.

– Есть паренек, зовут его Саня Рашпиль.

– А, вон ты о чем. Так ведь на нем же миллион?

– Не у вас же он взял.

– Пусть и не у меня. Так у моих друзей, партнеров по бизнесу, можно сказать.

– Я знаю, о ком вы говорите. О людях Толмачева. Я даже видел их в деле. На одной площади. Они охотились за моим другом, старлеем Симоновым. Но охота сорвалась.

– Чего же это у тебя друзья в лейтенантах ходят? Ты вон уже заматерел как, а корешки твои, выходит, никак кашу из крупы не сварят?

– Мы подружились с Симоновым только этой ночью. И то только потому, что нас познакомила Лора.

– А это еще кто такая?

– Мы с ней познакомились этой ночью.

– Да что это ты все заладил, о ком тебя ни спроси. Ты что, до этой ночи вообще людей не знал?

– Нет, почему же? До этой ночи я тоже кое-кого знал. Например, Гарика.

– Это что, племянника того?.. Борца за мир?

– Да.

– А почему ты говоришь – знал? Что с ним?

– Его убили. Буквально за минуту-другую до того, как я подошел к его скамейке.

– Мерзавцы. Верь мне, я здесь не при чем. Ни я, ни мои люди. Кого же ты еще знал до этой ночи?

– Мартина Марло. Его тоже убили. Примерно за сутки до Гарика.

– Послушай, что же это получается? Кого ты знал раньше, тех поубивали. Как можно? Значит, ты был им плохой друг. Плохо их охранял.

– Зачем же мне было их охранять, если на них до этого никто не нападал?

– Э, оправдываешься, значит, совесть заела. Ладно, сам на нож налетишь, многое тебе простится, – опять не удержался Круглый, чтобы не намекнуть Алексу относительно реального соотношения сил.

«Чудит старик, играется, нервы свои, верно, так успокаивает», – подумал Алекс, а вслух сказал:

– Так или иначе, вы спросили, я ответил. Я знаю, что после столкновения на площади спецназы Толмачева потеряли след этих людей. А может быть, утратили к ним интерес. В конце концов, как вы сами только что сказали, речь шла всего лишь о каком-то лейтенантике и нескольких его случайных знакомых. А вот братве с самого начала плевать было на всяких там литеров, они и о существовании Симонова, скорее всего, не подозревали.

– Верно гуторишь, станишник. Не подозревали. Потому как им оно ни к чему. Подозрения-то эти.

– Им ничего и не надо было подозревать, потому что им уже все сообщили. Их корешки с Курского вокзала.

– Давай заканчивай, я тут и без тебя кое-что знаю. А чего не ведаю, того, стало быть, мне и не надо.

– Братишки сели на хвост Рашпилю, посчитав, что для одного, он слишком много унес.