Московский Джокер

«Ну, киллера-мудрилы, – повторял он про себя механически, накрыв голову кейсом и прижимаясь щекой к решетке сточной канавы, – на хвост сели классно, об этом не будем спорить. А вот лепят, как пьяный генерал на охоте в связанного кабана. Если и попадет, то с десятого раза. И не в кабана, а в егеря. А что это за шухер, который на Леньку-шофера из-за кустов прыгнул? Классно прыгнул, чистый зверь из Центральной Африки! А как он сразу же грудь у Леньки на части рвал! А потом? Зачем этот парень побежал прямо под колеса черного лимузина и прыгал на капот? Или он прыгал на белый? Или вообще не прыгал? То-то и оно. Чудны дела твои, Господи. А бошку пока лучше не поднимать. Негоже рисковать кумполом миллионера зеленого. И если уж это со мной случилось, то, значит, чего только на свете не бывает! И вот же оно и началось. Не успел я приклеиться к какому-то зачуханному старлею, как он меня прямиком выкатывает на первую красавицу. Понятно, конечно, он не считает меня опасным для себя, потому что не знает, сколько и чего в моем кейсе. Лежи, Саня, смирно, и если не убьет за раз, значит, еще поживешь… сколько-то».

Одна Лора знала истину, что стреляли именно в Симонова. А в остальных, если и заденет, то это чтобы не там не стояли. И не в то время.

Литератор Герб, в свое время познакомивший Мартина с Алексом, уже собирался ложиться спать, когда ему позвонила Валентина.

– Герб, – как всегда сдержанным тоном начала она, – ты Гарика знаешь?

– Привет, Валентина. Это какого, с площади, что ли?

– Ну конечно, ты там всех знаешь. Так вот, они поехали задать ему какие-то вопросы.

– Слушай, я позвонил в милицию и сообщил о смерти Марло.

– Ты назвал себя?

– Нет.

– Все равно. Если они не поленились и включили определитель номера…

– Мне скрывать нечего. Пусть приходят и спрашивают. А почему ты мне позвонила? Ты думаешь, что мне стоит пойти сейчас на площадь?

– У меня за два дома знакомая тут одна. Ее дом практически рядом со Смоленским гастрономом. Она позвонила и сказала, что около сквера какая-то перестрелка произошла. Вроде бы из встречных машин друг в друга палили. А одна после этого даже в гастроном, прямо в стекло центральное, вмазалась.

– Хорошо, Валентина. Я выхожу прямо сейчас. Посмотрю, как там и что и потом тебе позвоню.

– Лучше заходи. Я сегодня Лоре отказала, она с каким-то офицером хотела завалиться. А теперь уже жалею. Если встретишь там Алекса, забирай и его. Что-то сегодня новостей многовато.

– Принято, мадам. Приступаю к исполнению?

– Подожди минутку. Как у тебя с валютой?

– Двадцать баксов всегда ношу в правом носке. На случай встречи с вышедшей перед сном подзаработать мисс Мира. А в чем дело?

– Ладно, не буду тебя задерживать. Я знаю, что у тебя осталась от последней книги пара тысяч. И даже знаю, в каком банке ты их держишь.

– Еще бы тебе не знать, когда я сам тебе по пьянке растрезвонил.

– Поверь, это была не я. Ты пил в тот раз с кем-то другим.

– И что? Есть шанс обернуть их к утру втрое?

– Есть шанс сохранить то, что у тебя есть.

– Что я для этого должен сделать?

– Ничего. Дело в том, что, возможно, тебе будут делать якобы выгодные предложения. Ты понимаешь какого рода? Возможно, тебе предложат вынуть деньги из банка и на все что-то купить. А через неделю, мол, продашь за двойную цену. Может быть, скажут даже так: «Покупай все подряд. Покупай что угодно».

– Вроде среди моих знакомых финансовых авантюристов нет.

– А это здесь ни при чем. Какой авантюризм? Возможно, так будут говорить все вокруг.

– Ну, если уж все вокруг… И что же мне всем отвечать?

– Ничего. Просто сделай стойку дурака. Вот и все. Вы ко мне с какой-то валютой, а у меня, мол, «чай Липтон всегда под рукой».

– Валентина, мне, чтобы «чайника» изобразить, грима не надо, потому что я и есть «чайник». Только никто об этом не знает. Подожди, но ведь обратятся не ко мне одном?

– Отнюдь. Напротив, и те, кто советует, и те, кому советуют. Их будет великое множество.

– Но не у каждого, которому будут советовать, есть такая Валентина Кассандровна, как у меня?

– Думаю, что больше ни у кого.

– Но в этом случае все они, те, кому так посоветуют, возьмут свои деньги из банков, и банки лопнут.

– Может быть, не все.

– Какая разница? Лопнут ли они или нет на самом деле, повесятся ли президенты их правлений или их сначала задушат, а потом повесят, – какая разница? Главное, что нарушится траст, доверие, и платежи через два-три часа после возникновения ажиотажного спроса на валюту будут прекращены. И что же тогда произойдет?

– А то ты не знаешь? Ты просто потеряешь свои деньги.

– Негуманно, Валентина. Я не скряга и привык к скромной жизни. Но загашник – это святое. Он помогает мне больше любить своих героев.

– Если бы я сказала то же самое Алексу, он бы и сам, без уточнений, понял меня. Но у него нет двух тысяч в банке.

– Ну хорошо. Что есть такого, что Алекс бы понял сразу, а я никогда?

– Богатство – это то, по определению, чем владеют немногие. Оно и образуется таким образом, что нечто отделяется от очень многих к очень немногим.