Московский гость

- Вы видели все собственными глазами, - вдруг закипятился Мартын Иванович, сбился с шага и стал продвигаться на манер раненого таракана. На ваших глазах этот молодой человек... а его принадлежность к штату мэрии, полагаю, не подлежит сомнению... превратился в... в... в... одним словом, в ископаемое, в нечто такое, во что мы с вами... никогда, никогда! Летописец потряс кулачками. - Я подчеркиваю, не вызывает никаких сомнений, что превращение произошло именно с ним... Иначе как вы объясните его исчезновение и одновременное появление того самого существа, назвать которое точно и определенно, даже в мифологическом смысле, я не берусь? Так какие же еще доказательства нужны вам, Григорий?

- Доказательства чего? - откликнулся Григорий с показным простодушием.

- Того, что в мэрии имеется, по крайней мере, один молодой человек... этот самый, который на наших глазах... молодой человек, который на самом деле и не человек вовсе, а существо неизвестной породы или вообще нечистая сила. Но я думаю, что он не один там такой, я убежден в этом! Вся мэрия сверху донизу... ужас, ужас! И вы требуете еще каких-то доказательств?

Григорий не питал к старику недобрых чувств и вовсе не думал оскорбить его. Но когда сейчас он усмехнулся, Мартын Иванович, если бы он не был сосредоточен целиком на изобретении убедительных слов и приглядывал за своим молодым другом, непременно и не без оснований истолковал бы его улыбку как высокомерную и недоброжелательную. Это иногда получалось у Григория само собой, независимо от его воли и чувств.

- А я никаких доказательств и не требую, - возразил Григорий. - Вы зря волнуетесь, Мартын Иванович. Поймите меня верно, я не только интересуюсь ходом вашей мысли и уважаю ваше мнение, я люблю вас всей душой, как никого в этом городе. Я много думал о тех словах, которые вы сказали в прошлый раз в защиту жизни... в защиту каждого листочка на дереве и самого убогого на вид дождевого червя... кажется так? Я почувствовал одиночество и печаль вашей старости, мой дорогой!

- Ну-ну, не будем об этом... - смутился старик. - Я, может быть, наговорил тогда лишнего... так, отчасти разошелся...

- Я давно уже понял, - сказал Григорий, - что беловодская власть ведет свою родословную хоть и из тьмы веков да не от известных нам исторических лиц.

- Если бы только это! Если бы! И вот вы говорите, что я зря волнуюсь... Нет, я волнуюсь не зря! Мне не безразлична судьба моего города.

- Но и мне она тоже не безразлична, - ответил Григорий.

- Однако вы всегда спорили со мной, никогда не соглашались... Вы всегда... у вас... как бы это выразить... вы всегда были себе на уме... Я, может, не совсем точно выразился...

Григорий перебил со смехом:

- И тем не менее я готов признать вашу критику справедливой. Только что проку ворошить мои прошлые грехи? Посмотрите, что творится в городе сегодня. Перед этим бледнеют все мои проступки и прегрешения.

- А мы как раз к этому переходим! - подхватил Мартын Иванович. - Как раз это мы сейчас и будем обсуждать! Не знаю, как на вас, а на меня увиденное произвело гнетущее впечатление, очень гнетущее, я должен сделать на этом ударение... Какие еще нужны свидетельства тлетворного влияния наших властей на население, простых граждан и толпу, чтобы вы забили тревогу?

- А что мне ее бить? Я здесь человек пришлый, меня не услышат. Похоже, - задумчиво произнес Григорий, - власть больше не контролирует положение...

Старик вскинулся с натужным беспокойством:

- Начинается революция?

- Ну, революция не революция, это было бы слишком... Так, беспорядки, и инспирированы они мэрией, то есть в определенной степени... Но тот самый штат мэрии, о котором вы упомянули, я думаю, покидает нас... как бы эвакуация. Вы сами видели, что сталось с одним из сотрудников...

- Но вы готовы гарантировать, - торопко перебил Мартын Иванович, - что этот сотрудник не объявится где-нибудь в другом месте да еще заделавшись чиновником более высокого ранга?

- Нет, не готов.

- О, посмотрите! - воскликнул старик и схватил Григория за руку.