Московский клуб

И уже на последней странице — приказ от отмене трибунала. Все было точно так, как рассказал Чарли этот Дунаев. В краткой форме сообщалось, что трибунал отменяется ввиду другого решения этого вопроса.

Бегло просмотрев страницу, Шарлотта взглянула на подпись внизу… И почувствовала, что глаза сейчас вылезут на лоб от удивления. Не может быть… Она издала короткий, приглушенный крик, эхом отдавшийся в пустой полутемной комнате.

Этого не может быть. Она снова перекрутила пленку и посмотрела на подпись внимательнее.

Внизу страницы было поставлено имя Валерия Чавадзе.

Чавадзе был легендой советской политики. Когда-то он был верным сталинцем, сейчас — уже в отставке. Как Сталин и Берия, он был грузином. В последние годы уже старый Чавадзе жил на роскошной даче недалеко от Москвы. Раньше он был министром иностранных дел, членом Политбюро и — как верили все и Шарлотта тоже — настоящим сталинистом.

Чавадзе оставался на вершине политической власти и во времена Хрущева, и во времена Брежнева. Он ушел в отставку только в 1984 году. Его судьба была ярким примером очень удачной, впечатляющей карьеры советского политика. Сейчас он был старейшиной, настоящей достопримечательностью страны. Несмотря на его репутацию сталиниста, о нем всегда говорили с большим уважением и почтением, почти поклонялись его имени.

И теперь выясняется, что — если информация Чарли верна — этот человек, верный идеям Сталина, и был руководителем подпольного движения старообрядцев.

И Валерий Чавадзе был единственным человеком, способным остановить террор.

71 Москва

Стефан, одетый в рабочую форму техника-водителя «скорой помощи», запыхавшись, вбежал в квартиру отца. Незадолго до этого отец позвонил ему и попросил немедленно прийти. У него был очень расстроенный голос.

— Что случилось? — спросил он.

— Нам всем угрожает страшная опасность, — произнес Яков. Голос его дрожал.

— Нас засекли… — сказал Стефан, почувствовав холод в животе.

— Еще хуже. Я думаю, намного хуже.

— Что такое?

Яков сидел сгорбившись на стуле и курил сигарету.

— Сегодня я узнал о Соне такое, что переворачивает всю мою жизнь. Моя Соня… — Он замолчал и, сжав губы, постарался совладать со своими эмоциями. Спустя минуту отец продолжил: — Моя Соня всю жизнь прожила во лжи. Она лгала мне… Она совсем не тот человек, за которого себя выдавала.

— Я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь, — произнес Стефан, недоумевая, что же такое ужасное мог узнать отец об их Соне.

— Она… У нее есть отец. Это очень известный человек… американец. Уинтроп Леман.

Стефан слышал это имя, он читал о Лемане в книгах по истории. Уверенный, что отец шутит, он рассмеялся, но, заметив, что смеется один, осекся.

— Да-да… — произнес Яков. — Мне трудно в это поверить.

— Но я не…

— Стефан, — неожиданно резко сказал отец, — этот человек, который давал тебе материалы для бомб… Этот твой сокамерник… Он кто?

Стефан был растерян.

— Он автослесарь… Ворюга вообще-то.

— Он из КГБ.

— Что?!

— Стефанчик, послушай меня внимательно. Тебя арестовал КГБ, тебя посадил в тюрьму КГБ.

— А ты что, раньше думал, что в этой стране людей арестовывает кто-то другой? Может, мировой суд в Гааге? — весело спросил Стефан.

— Да слушай меня, черт тебя побери! Ты не задумывался, почему из всех демонстрантов посадили одного тебя? Просто совпадение?

— Папа, о чем ты говоришь?

— А твой сосед по камере, который совершенно случайно оказался специалистом по бомбам? Ты думаешь, что это опять совпадение? И совершенно случайно он имел доступ к взрывным материалам, да? А твой брат Абрам? Его случайно арестовали, случайно бросили в психушку? Нет, Стефан, все это было подстроено!

— Нет…

— Против Абрама у них ничего не было, — горько произнес Яков. — И все же на них наши действия не произвели ни малейшего впечатления. Они никак не отреагировали на наше заявление. Теперь ясно, что они просто хотели, чтобы мы продолжали взрывы. И они знали, что мы будем продолжать. — Голос его сорвался.

— Да возможно ли это?

— Американец мне на многое открыл глаза, — устало произнес Яков. — Он сказал, что бомбы, которые мы взрывали, были сделаны из материалов, предоставленных ЦРУ.

Стефан был потрясен.

— Федоров, — продолжал отец, — использовал нас. Он сыграл на нашей злости, на нашем невежестве. Этот американец считает, что мы пешки в их игре. Так же, как и он сам. Он считает, что КГБ рассчитывает арестовать нас за несравнимо более страшный террористический акт. А произойдет он завтра.

— Во время парада?

Яков кивнул.

— Ну, и что же мы будем делать?

— Американец сказал, что у него есть кое-какие идеи. Я обещал ему нашу помощь. Возможно, нам понадобится еще чья-нибудь помощь, я не знаю. Но в любом случае мы должны действовать очень быстро.

72 Москва

В «рено» Шарлотты Чарли выехал на широкий проспект Мира. Впереди и слева неясно вырисовывался шпиль главного павильона ВДНХ. Мимо него, виляя из стороны в сторону, проехали две машины. Водители были явно пьяны. Проспект был плохо освещен.