Московский лабиринт

«Гуроны» спохватываются и лупят вслед из всего оружия. Фонтаны земли и бетонной крошки вздымаются справа и слева, впереди…

Дома за пустырём уже совсем близко, когда танк вздрагивает, будто от удара гигантской кувалдой… В ушах звенит… Но «Чейни» продолжает двигаться, и мы живы. Значит, броня выдержала…

Танк идёт сам, а я опять сжимаю рукоятку управления пушкой. Хорошо, что башенный привод не заклинило. Красный кружочек прицела пляшет перед глазами. Очереди разгоняют «гуронов». Только роботы носятся в воздухе, посылая «картинку» своим хозяевам.

Оранжевый столбик боезапаса стал ещё короче.

* * *

Миновали пустырь. За крайними домами резко сворачиваю, стараясь избегать широких улиц и дворов. Выжимаю из «Чейни» всё, на что он способен, но проламывать стены больше не рискую. Боюсь застрять.

Через внешние микрофоны, фильтрующие рокот нашего собственного мотора, доносится шум пропеллеров. «Гуроны» движутся следом. Ещё одно попадание вполне может оказаться для нас последним.

Проходит минут десять. Катя и Мак уже избавились от трупов танкистов, вытолкнув их через нижний люк. Вентиляция пока не справляется с запахом крови, впитавшейся в мягкую обивку. Зато внутри стало свободнее.

Несмотря на «жёсткую» езду, мои спутники начинают слегка расслабляться. Переключаюсь на внутренние микрофоны и слышу, как сопит Мак, выстукивая пальцами незатейливый мотивчик. Наверное, сейчас таращится по сторонам, изучая внутренности «Чейни». Слепень что-то тихо бормочет. Катя успела его перевязать.

Они почти поверили, что самое трудное позади.

Но я знаю, что расслабляться причин нет.

Километров пять или семь мы прошли. Вертолёты больше не атакуют, хотя «шпионы» болтаются поблизости как приклеенные.

Вероятно, приказ взять меня живой остаётся в силе.

Значит, впереди ждут заслоны. Оставшегося боекомплекта хватит ненадолго.

В радиоэфире – тишина. Скоро они начнут посылать мне деловые предложения…

– Мы от них оторвались? – наивно спрашивает Катя.

Через небольшие экраны рядом с пультом управления быстрых «шпионов» трудно заметить…

Вздыхаю:

– К сожалению, у нас танк, а не самолёт.

Давно пора выбираться из нашей обречённой железной коробки. Только как это сделать незаметно? От вертолётных роботов не скроешься… Разве что под землю… Под землю?

– Я знаю эти места! – вдруг радостно выпаливает Мак.

Очень вовремя.

– Мак, нам нужен канализационный коллектор… или что-нибудь подобное…

– Чего?

– Драпать нам надо! Вот чего!

– Кажется там… Налево, в тот двор… – испуганно бормочет парнишка.

Лишь бы он не ошибся… Я сворачиваю. Ни хрена похожего не просматривается.

– Да где же?!

Мак молчит. Ему не по себе.

– Я давно здесь не был, – выдавливает он. И опять замолкает.

«Чейни» ползёт на минимальной скорости. Совсем останавливаться я не рискую.

– Видишь, пластмассовая бутыль лежит? – наконец-то в голосе паренька прорезывается уверенность.

– Вижу.

– Там должен быть спуск в коллектор. Мы прятались во время облав.

В указанном месте – только груды битого кирпича. Правда, вход они должны были замаскировать. От полиции и от чужаков. Так, чтобы без собак его не найти.

– Открывайте нижний люк! – дёргаю за рычаг и направляю «Чейни» прямо к ориентиру.

У нас всего несколько секунд, чтобы не вызвать подозрений.

Первым сквозь днище танка выбирается Мак. Катя предложила ему «ночники», но он отказался. Неяркого света через люк ему хватает.

Мак расшвыривает кирпичи, отодвигает замаскированный кирпичной крошкой щит… Здесь! Он проворно и уверенно спускается в отверстие по торчащим из стены железным скобам. Явно не первый раз лазит по этой лесенке.

С нашей помощью вниз уходит Слепень. Парнишка подстраховывает его.

Следующая – Катя.

Запускаю «автокомп». Теперь танк сам будет объезжать препятствия. А ещё – опцию «воздушные цели». Теперь он станет беспощадно лупить из пушки по «шпионам». Вряд ли попадёт, но зато успеет попортить кровь их хозяевам. Пока не высадит весь боекомплект.

Enter!

Срываю шлем и прыгаю через нижний люк. Проваливаюсь в отверстие коллектора и, уцепившись левой рукой в скобу, правой задвигаю сколоченный из досок щит над головой.

Земля подрагивает, мне на голову сыплется песок. «Чейни» ползёт дальше. И почти сразу короткими очередями оживает пушка.

Надеюсь, они не сразу догадаются.

Туннель был по колено заполнен гнилой водой. На стенах и низком потолке какая-то бледная слизь. А сразу под лесенкой плавала раздувшаяся дохлая крыса. Все ароматы составляли неповторимый, шибающий в нос букет. Везёт нам сегодня на запахи.

Двинулись по коллектору. Не так быстро, как хотелось. Я почти тащила Слепня на себе. Ребятишки поменялись ролями. Мак шагал впереди. Катя отдала ему «ночники» и держалась за его куртку. В кромешной тьме ноги у неё начали заплетаться, хотя голос был бодрый:

– Ясно, почему вы здесь прятались, Мак. Ни один полицай но выдержит такой вони…

Я поняла, что ей страшно.

Вряд ли мальчишка понял это тоже, Мак буркнул сердито, но вступать в перепалку им было некогда.