Московский лабиринт

– Здесь, – послышалось сзади. Из-за поворота показалась рыжая вместе с опиравшимся на её плечо Слепнём.

Пётр замер, пристально разглядывая «философа». Мне этот взгляд не понравился. Или они были знакомы раньше? Бандитская карьера теперь может выйти Слепню боком.

– Что за тип? – выдавил Пётр изменившимся голосом.

– Человек, который помог. И которому мы тоже должны помочь, – как можно спокойнее объяснила я. Бородач криво усмехнулся. А его пальцы на рукоятке пистолета судорожно сжались. Чёрт! Только «разборок» нам сейчас не хватало…

– Хорошо, – Пётр отвёл глаза, – ещё обсудим это… Когда будет время.

– Правильно, – кивнула я, – когда мы все будем очень далеко отсюда.

Наконец-то вылезли наружу. Ух ты, какой в Москве свежий и чистый воздух! Особенно после коллектора.

Мы наслаждались этим воздухом не меньше двадцати минут, пока пробирались по развалинам и мёртвым кварталам. Костя и Пётр вдвоём тащили Слепня. Мои предложения о помощи были начисто отвергнуты. Всё-таки приятно, когда тебя считают хрупкой и нежной. Несмотря на засохшие пятна крови на куртке и пистолет в твоей руке.

Мы достигли улицы, перекрытой обрушившимися многоэтажками. Дальняя стрельба уже затихла. А небо на востоке стало сереть. К счастью, разгуливать под открытым небом больше не требовалось. Пётр отыскал среди обломков отверстие. Раньше это был воздухозаборник метро. Мы пролезли между бетонными плитами, потом между гнутыми лопастями вентилятора. Вниз шёл вертикальный ствол.

Слепня надёжно обвязали верёвкой и под моим контролем спускали, как особо ценный груз. Дальнейший путь по изгибам вентиляционных труб не так сложен. Мы не были первопроходцами. Хотя кто попало здесь тоже не шастал. Об этом успели позаботиться. Двигавшийся впереди Пётр аккуратно обезвредил пару «растяжек». Небось сам и ставил.

Других сюрпризов не было. Разве что какой-нибудь радиоуправляемый фугас. Для особо рьяных посетителей.

Снова туннель. Не самой линии метро, одной из вспомогательных служебных коммуникаций.

Я заметила, что Пётр чувствует себя увереннее. Значит, идти уже недолго.

Ребятишки тоже повеселели. Мак даже пытался рассказывать о наших подвигах. А у меня в голове вертелась та самая загадочная фраза, после которой он признал своих. Не выдержала и спросила:

– Слушай, а что за история с МакДоналдсами? Это вроде пароля, да?

Парнишка густо покраснел, то есть потемнел сквозь преобразователи моих «ночников». Вместо него ответила девочка:

– Год назад мы вдвоём «бомбанули» МакДоналдс… И в общем… Бутербродов там было много… У Мака две недели живот болел.

– Ничего, – обернулся Костя. – «Юсовцам» тоже пришлось несладко. Лишиться полугодового запаса консервированных бигмаков – это вам не пустяк.

Мальчуган ускорил шаги. Уши его пламенели, словно два фонарика. Хоть «ночники» снимай.

На перекрёстке туннелей стояла тележка – грубое и громоздкое сооружение. Мотор никак не хотел заводиться. Чертыхавшийся бородач в сердцах пообещал пальнуть в бензобак из пистолета. Это помогло. Во всяком случае мотор тележки ожил именно после этой угрозы.

Никаких амортизаторов в устройстве предусмотрено не было. Поездка оказалась бодрящей. Вот только бедного Слепня растрясло.

Нас уже ждали.

Пётр и Костя вышли из комнаты. Докладывать руководству.

А в не слишком просторное помещение кроме нас набилось человек семь. Очень разных. Молодых и старых. В драных гражданских куртках, в штопаных рубахах и в почти новом камуфляже, лишь слегка испорченном пулевыми отверстиями. Затесался даже старичок в пиджаке, вполне профессорского вида. Правда, с «калашом» через плечо.

Они улыбались, говорили все вместе, так что в комнате стоял несусветный галдёж, хлопали Мака по плечам, гладили Катю по голове. И иногда бросали на меня удивлённо-любопытные взгляды. Другие настороженно косились на Слепня, которого мы положили у стены.

Я улыбалась в ответ на улыбки.

Обычные лица. Обычные люди. Каких-нибудь три-четыре года назад они жили каждый своей отдельной жизнью. И, наверное, если бы эту жизнь не разрушили, большинство из них так никогда и не узнали друг о друге…

Странно, но в эту минуту я завидовала Кате и Маку. Через какие бы ужасы и утраты им не пришлось пройти в прошлом, сейчас – это была их семья. О них беспокоились, их искали… И нашли.

Так важно, чтобы кто-то тебя ждал. Чтобы было место, куда можно вернуться. Где тебя обругают, а потом наговорят кучу милых, ласковых глупостей…

Мне возвращаться некуда. Ничего у меня нет. Кроме дела, которое надо сделать. И людей, которые после провала в «Матриксе» наверняка считают меня врагом.

Я опустила глаза. Посмотрела на Слепня. Бледный до синевы, он напоминал бы мертвеца, если бы едва заметно не подымалась при вдохах грудь. Мне стало его жаль. Почти до слёз. Как бывает жаль только очень близкого человека. В этой комнате, и правда, нет никого ближе. Мы оба – без прошлого. И с очень неопределённым будущим. Единственные на целом свете изгои…