Московский полет

И вдруг дикая мысль пришла мне в голову. А что, собственно, мне делать в Ленинграде? На кой черт он мне нужен, если вся революция происходит в Москве? Я посмотрел на часы. Самовольно отколоться от группы и остаться в Москве я не имею права, в моей советской визе четко записано: 28–31 июля – Москва, 1–3 августа – Ленинград, 4–5 августа – Таллинн. И до отлета в Ленинград осталось меньше 20 часов. Значит, за это время я должен придумать, под каким предлогом заставить «Интурист» продлить мое пребывание в Москве. Черт возьми, где сейчас наша группа? Мне срочно нужна Оля Зеленина, наша русская гидша! Только через нее я смогу связаться с руководством «Интуриста». А у меня, идиота, даже нет при себе расписания нашей группы на сегодняшний день! Как же мне найти свою группу в Москве?

18

Это была моя машина.

Боже мой, вы когда-нибудь садились в машину, которую продали десять лет назад? Это как вернуться в детство или влезть в свою детскую кровать. Я крутился на протертом и продавленном сиденье, трогал и гладил панели, дверные ручки и боковые стекла. А Семен гнал машину по Москве и говорил назидательно, как раввин:

– У тебя есть только один способ легально задержаться в Москве: симулировать болезнь. Например, приступ язвы или микроинфаркт. Это можно устроить – за сто рублей любой врач положит тебя в больницу…

– Ему ессё советской больницы не хватало! – сказал сзади Толстяк. Он сидел боком, скрючившись, потому что не умещался на половине сиденья, а вторая половина этого сиденья была занята доской, которая подпирала сломанную спинку сиденья водителя. Но и скрюченная поза, и жуткая тряска на разбитых московских мостовых, и отсутствие половины зубов во рту не могли заставить Толстяка молчать. Он продолжал: – Сстобы его кололи грязными ссприцем и заразили СПИДом, как детей в Элисте! Кстати, Вадим, когда ты приедесс в следуюссий раз, обязательно привези нам разовые ссприцы. Мы уссе в том возрасте, когда ссприцы нуссней презервативов.

– Извините! – Семен категорическим жестом правой руки отсек это заявление. – Лично я еще вполне бью скважину!

– Да ладно, не п… – сказал Толстяк. – Могу поспорить на коньяк: твоя ссена тебя к этой сквассине пускает максимум раз в неделю, а то и рессе!

– Это она от страха, я же после двух инфарктов! – Семен лихо обогнал какой-то армейский грузовик. И, огладив свою черную с сединой бородку, сказал мне доверительно: – Понимаешь, какая хреновина получается… У меня молодая жена, ей тридцать два года! Ну, должен я ее удовлетворить? А она боится, что я на ней третий инфаркт схвачу. И не пускает. Прямо не знаю, что делать! Я же хочу ее, понимаешь?

– Вы тут все какие-то сексуально озабоченные, – сказал я, вспомнив утреннюю встречу с режиссером N.

– А ты нет? – спросил сзади Толстяк. – Ссем ты занимался сегодня носсью? Посмотри на свои месски под глазами!

– Это я от вас заразился.

– Кстати, вот ессе одна тема для фильма! – тут же сказал Толстяк. – Сексуальная лихорадка накануне грассданской войны. Вся страна биологически предссувствует грассданскую войну, как косски – землетрясение. И все торопятся перетрахаться, пока не поздно. А, Вадя? Купят такой фильм на Западе?

– Еще бы! – сказал я, отмечая про себя, что эта идея даже лучше моей идеи «Секрета семейного счастья». И вообще, у Толстяка всегда было полно замечательных идей для замечательных фильмов. – Прекрасную комедию можно сделать! – сказал я.

– Только не порнуху, а элегантно, в итальянском стиле, – подсказал Семен, опять лихо обгоняя кого-то.

– Давай вместе написсем, – предложил мне Толстяк. – Так и назовем «Секс-лихорадка, или Пир накануне грассданской войны».

– Но ты же пишешь «60 анекдотов из эпохи Брежнева» и 50 серий «Что такое демократия»!

– Ну и ссто? «Секс-лихорадку» мы с тобой написсем за неделю. Ты вспомнисс своих баб, а я своих и – поссалуйста!

Я подумал, что на Западе Толстяк уже давно был бы миллионером, продавая студиям и продюсерам только идеи и сюжеты. Но в советском кинематографе нет такой практики – каждый сценарист должен сам написать свой сценарий от начала до конца. А Толстяк не любит писать сценарии, ему это уже скучно. Поэтому у него всегда два десятка договоров со студиями, но нет денег вставить себе зубы.

– Не забывай, что я завтра должен лететь в Ленинград, – сказал я дипломатично и сменил тему, спросив: – А что вы думаете о Гдляне и Иванове?

– Я сситаю, ссто они, как терьеры, схватили мафию за глотку. А теперь им пытаются дуть в усси, сстобы они разссали зубы, – сказал Толстяк.

Тут Семен пошел на обгон еще одного крытого брезентом грузовика, но водителю грузовика это не понравилось, и он резко вильнул, перекрывая Семену узкий проход между машинами. Наша только чудом не врезалась в заднее колесо грузовика. Семен резко нажал на тормоз.

– Ах ты сука! – сказал он, низко нагнулся к рулю и перевел ручку скоростей на третью скорость.

– Семен, перестань! – попросил я.

– Подожди! – И тем же категорическим жестом правой руки Семен отсек мое вмешательство.

– Нам уже не двадцать лет, Сема!