Московский полет

– Ну, во-первых, – отвечал я с экрана с кино-ироничной улыбкой, – никакого самиздата на Западе нет. Книжка вышла на тринадцати языках, если включить русский. Вышла она в Англии, в Америке, в Германии, Франции, Италии, Норвегии, Голландии, Японии и так далее. А ее русское издание попало сюда уж я не знаю, каким путем. Но я знаю, что на черном рынке у вас эта книга стоила большие деньги.

– Да, она продавалась, – подтвердил Виктор, – Думаешь, это возможно сейчас – ее публикация в нашей стране?

– На сегодняшний день в этой книге ничего взрывчатого уже нет. – Она устарела, да?

– Нет, она не устарела. В этой книге вся ваша узбекская и азербайджанская партийно-коррумпированная мафия. И так случилось, что два дня назад на заседании межрегиональной группы депутатов Верховного Совета я познакомился с героями этого романа, которых я выдумал десять лет назад, – я познакомился с Гдляном и Ивановым. Я послал Гдляну записку через зал. Мол, не найдется ли у вас пары минут для автора. Ну, а он встал и вышел за мной и так мы познакомились…

– Вот прошло столько лет! – перебил Виктор. – Ты оторвался от нашего кино и в то кино не попал. Вот ты сейчас приехал в Советский Союз уже как гражданин Соединенных Штатов. У тебя есть тайная мысль, что ты можешь – уже учитывая новую ситуацию в стране – вернуться в кино, в наше кино?

– Почему «тайная» мысль? Два дня назад я получил предложение экранизировать одну из моих книг.

– Значит, твой визит не гостевой, а еще и деловой? – допрашивал меня Виктор.

– Нет, мой визит вообще не гостевой, – отвечал я ему. – Я приехал в составе делегации американских журналистов. Это официальная поездка. Но я с первого дня бросил своих американцев и рванулся ко всем вам, потому что тебя, например, я не видел одиннадцать лет! И когда я услышал твой голос, у меня мурашки пошли по коже. И вообще – здесь у меня много друзей, знакомых, весь этот мир! Но очень боюсь, что меня это втянет. Потому что кино – ты же понимаешь! Это как наркотик! – Кино и друзья, – сказал Виктор. – Кино и друзья, – повторил я за ним и воскликнул: – Но писать книги куда спокойней, старик! Никакой цензуры! Никакой редактуры! Никто не лезет, никто не ломает ничего! Если одну строчку они хотят исправить, они мне звонят и говорят: «У нас не приняты трагические финалы. Хэппи энд, пожалуйста! Ну, хоть одну строчку про то, что, может быть, герой не погиб в конце»! Понимаешь? Нет редактора, Витя! – Тем не менее… – улыбнулся он. – Тем не менее я хочу пожелать тебе, чтобы ты все же вернулся к своей первой замечательной профессии, чтобы ты вернулся в кино! – Спасибо…".

Следом за этим Виктор перешел к следующему сюжету – анонсу какого-то нового фильма. А Сэм Лозински спросил:

– Что это было? У тебя брало интервью советское телевидение?

– Даже два интервью! – похвастал я, вспомнив, что еще вчера по программе «Добрый вечер, Москва!» должно было пройти интервью, которое снял в «Космосе» Игорь Финковский. И, пользуясь своей минутной славой, спросил у бармена: – А можно мне с вашего телефона позвонить в Москву? Я заплачу.

Он молча поставил на стойку телефонный аппарат, я вытащил визитную карточку Финковского, набрал московский код и номер телередакции.

– Алло! Добрый вечер. Это Вадим Плоткин вас беспокоит. Можно Игоря Финковского?

– Его сейчас нет, – сказал молодой мужской голос. – А что вас интересует? Вы по поводу своего интервью? – Да, я хотел бы знать…

– К сожалению, цензура его зарезала. Сняли с эфира в последнюю минуту.

– А разве у вас еще есть цензура? – спросил я. – Я сейчас видел себя в «Кинопанораме», они ничего не вырезали.

– Не спешите с выводами, – сказал голос. – Посмотрите эту передачу до конца. Мы вас такой ценой выпускать в эфир не хотим.

– Что вы имеете в виду? – изумился я. – А вы послушайте, что ваш друг скажет через пару минут, – усмехнулся голос. – Извините, мне нужно бежать на съемку. Пока!

Я положил трубку, заказал себе еще рюмку водки и уставился в экран телевизора. Там Марк Захаров, второй ведущий «Кинопанорамы», главный режиссер модного Московского молодежного театра Ленинского комсомола и депутат Верховного Совета СССР, как раз говорил Виктору Мережко:

"– Я очень рад, что в нашей передаче прошла очень интересная беседа с Вадимом Плоткиным. По-моему, это очень такой пронзительный и печальный материал, который наводит на разного рода размышления, которые мне бы хотелось продолжить после… А сейчас скажи, пожалуйста, есть какие-нибудь сенсации в киномире?

– Ну, главная сенсация, – отвечал Виктор, – что все бросились на Запад зарабатывать валюту.

– А Климов снимает «Мастера и Маргариту»? – спросил Захаров. – Нет, он готовится…

– А сколько одновременно снимается сценариев у тебя? – Сейчас три, – ответил Виктор. – А где ты был недавно? -Я был в Штатах. – В Америке?

Тут Сэм Лозински, явно заскучав, глянул на свои ручные часы (конечно, это уже были советские армейские часы «Командирские», купленные у уличных фарцовщиков), встал и сказал мне: – Не возражаешь, если я уйду?