Московский процесс (Часть 1)

«Что касается мер уголовного преследования в отношении т. н. “диссидентов”, под которыми на Западе обычно имеют в виду лиц, действия которых подпадают под статьи 70 (…) и 190-1 УК РСФСР, то цифровые данные на этот счет выглядят следующим образом. За период с 1967 года (…) по 1975 год по указанным статьям осуждено 1583 человека. За предшествующий девятилетний период (1958–1966 гг.) число осужденных за антисоветскую агитацию и пропаганду составляло 3448 человек. Кстати говоря, в 1958 году, т. е. как раз в тот период, который нередко называется на Западе “периодом либерализации” и к которому относятся заявления Н. С. Хрущева (27 января 1959 г.) об отсутствии “фактов привлечения к судебной ответственности за политические преступления”, по статье 70 было осуждено 1416 человек, т. е. почти столько, сколько за все последние девять лет».

Запад всегда предпочитал мыслить шаблонами, а из каждого нового советского вождя делать либерала. Этой славы не избежал никто: ни Сталин, ни Хрущев, ни Брежнев, ни Андропов, не говоря уж о Горбачеве. Так, надо полагать, проявлялась извечная западная мечта о том, что коммунистическая угроза исчезнет как-нибудь сама собой, без борьбы и риска. Как в известной частушке:

Утром встали — здрасьте!
Нет советской власти.

И так мечтали еще не самые худшие — худшие предлагали «задушить добротой» советского удава, отдавшись ему и душой, и телом. Помню, как окрысилась на меня английская интеллигенция в 1978 году, после выхода моей книги «И возвращается ветер», именно за то, что я был недостаточно почтителен к Хрущеву и его «оттепели». Да как я смел замахнуться на самое святое! Возмущению не было предела, особенно в газете «Гардиан», которая всегда и все знала лучше нас о нашей жизни. В действительности же если Хрущев чем и отличался ото всех остальных вождей после Ленина, так только несколько наивной верой в скорое торжество коммунизма. К чему и готовился весьма энергично, как раз в то время, как Запад плел ему венок либерала.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

Об организации 12 (специального) отдела при Втором Главном (разведывательном) управлении МВД СССР

9 сентября 1953 года

гор. Москва

1. Поручить МВД СССР (тов. Круглову) организовать при 2-м Главном (разведывательном) управлении МВД СССР 12-й (специальный) отдел для проведения диверсий на важных военно-стратегических объектах и коммуникациях на территории главных агрессивных государств — США и Англии, а также на территории других капиталистических стран, используемых главными агрессорами против СССР.

Признать целесообразным осуществление актов террора[5] в отношении наиболее активных и злобных врагов Советского Союза из числа деятелей капиталистических стран, особо опасных иностранных разведчиков, главарей антисоветских эмигрантских организаций и изменников Родине.

2. Установить, что все мероприятия МВД СССР по линии 12 (специального) отдела предварительно рассматриваются и санкционируются Президиумом ЦК КПСС.

3. Утвердить положение, структуру и штаты 12 (специального) отдела при 2-м Главном (разведывательном) управлении МВД СССР.

Секретарь ЦК КПСС

Н. С. ХРУЩЕВ

Хорош был либерал, не правда ли? Для нас же, тех, кто успел посидеть в его «оттепель», эта бумага — не открытие. И убийства, и похищения лидеров эмигрантских организаций были хорошо известны в то время, как и хрущевское изобретение — психиатрические репрессии.

Более того, как видно теперь из документов, курс на частичную десталинизацию после смерти вождя был неизбежен, и первым предложил его не Хрущев, а… Берия. Разумеется, не доброта душевная и не стремление к чистоте ленинских идей подвигли его на это, а жестокая борьба за власть. Будучи на момент смерти Сталина главой МВД и госбезопасности, он располагал и архивами этих организаций, которые, естественно, использовал против своих противников. Начав реабилитацию по тем делам, в которых, в силу обстоятельств, замешаны были они, а не он, Берия как бы задал этим и условия всей послесталинской борьбы за власть. Хрущеву и компании ничего не оставалось, как устранить его чисто физически, а устранив, воспользоваться его же методом. Все равно джин был уже выпущен из бутылки, и загнать его назад стало невозможно.

Любопытно, что Берия, вошедший в историю лишь как сталинский палач и патологический убийца, был, оказывается, политиком с воображением. Начатую им кампанию селективных реабилитаций он не ограничивал борьбой за власть, но видел именно как новый курс партии на десталинизацию. В частности, во внешней политике он предлагал договориться с Западом об объединении двух Германий в нейтральное государство за десять миллиардов долларов, т. е. ровно то, что 35 лет спустя куда менее успешно осуществил лауреат Нобелевской премии мира Горбачев. Легко себе представить, как боготворил бы Запад Берию, победи он в борьбе за власть. Весь послесталинский период назывался бы не иначе как «бериевской оттепелью», а Хрущева никто бы и не вспомнил.