Московский упырь

И все ж неспокойно было на Москве, неспокойно. И глад и мор еще были памятны, еще не насытился город, и по ночам, как и прежде, шалили на улицах лихие воровские ватаги.

– Людно как… – Федотка распахнул кафтан. – И жарко. Слушай, а давай рванем к Чертолью!

– К Чертолью? А не далеко ли?

– Так на лодке ж! – юноша кивнул на середину реки. – Эвон, люди катаются, а мы чем хуже?

– На лодке…

Предложение казалось заманчивым – покататься на лодочке в жаркий день, чего уж лучше? И вправду – во-он народу сколько каталось, ужо наживутся сей день лодочники.

Марьюшка подошла к реке, обернулась:

– Батюшка сказывал, чтоб к вечерне не опоздали.

– Да до вечерни еще у-у-у сколько! – усмехнулся Федотка.

Один из лодочников – шустрый молодой парень с рыжими непокорными вихрами – ходко причал к мосткам:

– Покатаемся, краса-девица?

– Покатаемся, – кивнув, Федотка решительно взял девушку за руку. – До Чертолья сколь стоит?

– Да недорого. Туда и обратно – с «полпирога».

– Держи, – Федотка помог Марьюшке перебраться в лодку, уселся сам и протянул рыжему парню мелкую медную монетину, с ноготь – «мортку» или «полполпирога».

– Ведь на «полпирога» договаривались, – обиженно протянул лодочник.

– Так это задаток, остальное потом… – юноша улыбнулся. – Ты нас там подожди, а мы погуляем. Два «полпирога» заработаешь. Ладно?

– Ну что с вами поделаешь? Ладно. – Рыжий взялся за весла и, ловко выгребя на середину реки, повернул лодку направо, к Чертолью.

Называемый таким образом райончик располагался на самом западе Москвы, у ручья, прозванного Черторыем за свой неукротимый нрав и многочисленные колдобины и грязь вокруг. Там и летом-то было сложно проехать, а в иные времена – осенью и ранней весной – в чертольских лужах запросто мог утонуть и всадник с конем, – по крайней мере, именно такие ходили слухи, а уж всем ясно, что дыма без огня не бывает.

Ласковое солнышко отражалось в голубых водах реки, и теплый ветерок приносил воспоминания о прошедшем лете. Федотка украдкой посмотрелся в воду, пригладил пятернею волосы…

– Красивый, красивый, – к смущенью парня обернулась Марья. Сунула руку за пояс. – На-ко! – протянула Федотке резной гребень из рыбьего зуба. Да такой дивный, узорчатый, в виде чудных цветов и белошерстного северного медведя – ошкуя, державшего в лапах небольшой топорик.

– Это ты… мне?! – Юноша не поверил своим глазам, до того обрадовался.

– Тебе, тебе, – улыбнулась Марья. – Поди, будет теперь, чем кудри чесать!

– Вот не ждал!

– Что, угодила с подарком-то?

– Еще бы… – Федотка вдруг почему-то покраснел, улыбнулся. – Благодарствую, Марьюшка.

– Федор Ерпыхай резал, из новгородских, – словно бы между прочим, девчонка назвала имя модного (и очень недешевого) резчика. – Красивый гребень. На всей Москве у тебя одного такой.

Юноша даже не нашелся, что сказать, порывисто схватил девчонку за руку, наверное, обнял бы, поцеловал, да вот застеснялся лодочника. А тот – рыжая бестия – нахально присвистнул:

– Да уж, баской гребешок!

Как будто его кто-то спрашивал!

Федотка недовольно обернулся:

– А ты давай, греби уже к берегу – эвон, скоро и за город выплывем.

– Как скажешь, господине.

Повернув по плавной дуге, лодка мягко ткнулась носом в болотистый, заросший густыми кустами берег. Рядом виднелись накрытые рогожками стога, а за ними – курные, крытые соломою избы, каменная церковь и – уже ближе к Белому городу – чьи-то хоромы.

Выпрыгнув на берег, Федотка протянул руку девушке.

– Ну и грязища! – осмотревшись, фыркнула Марья. – И зачем только мы сюда приплыли?

Юноша улыбнулся:

– Так ведь в грязищу-то мы не пойдем. Вдоль берега немножко погуляем – и в обрат. Смотри, красиво-то как! Березки, луга, стога…

– «Луга, стога», – придерживая летник передразнила девушка. – Тебе-то хорошо – кафтан короток, а я? Весь саян тут изгваздаю… И летник.

Федотка вмиг взбежал к лугу, обернулся:

– Давай сюда! Тут сухо совсем.

На лугу и впрямь было сухо, и Марьюшка даже прошлась немного к оврагу, тем более что троюродный братец вовсю развлекал ее разными историями, самолично вычитанными в разного рода книжках, начиная от «Азбуковника» и заканчивая скабрезным «Сказанием о звере Китоврасе». Скабрезного, правда, юноша не рассказывал, стеснялся. А жаль… Кто-то из подружек как-то предлагал сию книжицу Марьюшке, почитать, да та отказалась, хоть и любопытно было – страсть. Вдруг да батюшке на глаза «Сказание» сие скабрезное попадется?

Сказав пару слов о «Китоврасе», Федотка перешел на «Четьи-минеи».

– Вот, сказывают, жил когда-то в давние римские времена один святой, Андрей Столпник…

Историю эту Марьюшка знала и без того – правда, святого там звали как-то по-иному, но не суть, все равно, прости Господи, скучища и тощища смертная, лучше б уж о Китоврасе говорил… Девушка так бы и сказала, да тоже постеснялась. Ну его… Не к лицу приличным девицам про такие книжки спрашивать.

– На службишку скоро поступаю, – закончив с литературными примерами, вдруг с гордостью поведал Федотка.

– На службу?! – девушка ахнула. – Вот с этого и надобно было начинать. Ну-ка, ну-ка, сказывай поподробнее!

Юноша важно расчесал волосы дареным гребнем.