Московское воскресенье

— Маруся! — крикнул один Кате. — Ты кашу варить умеешь? Мне нужна жинка с такими глазами! Оставайся со мной!

Но насмешки уже не обижали девушек, защитой было собственное достоинство и уверенность в своей силе. Кате хотелось ответить им: «Погодите, вы еще узнаете, какую кашу мы заварим!»

Катя не спускала взгляда с карты, с конечного пункта маршрута — станицы Морозовской, и ей казалось, что они летят слишком медленно.

Но вот впереди показались две точки, которые стремительно приближались к ним. Это были истребители. Поравнявшись с ними, истребители начали кружиться, делать горки, перевороты, всевозможные фигуры, и Катя со страхом ждала, что вот-вот они в неуемной резвости сшибут какой-нибудь из их маленьких самолетов. У нее даже шея заболела: столько ей пришлось вертеть головой, наблюдая за летчиками, устроившими им такую торжественную встречу.

Нарезвившись вволю, летчики полетели вперед, указывая дорогу новому полку.

Огромный аэродром уходил в степь, и не видно было ему конца. И невозможно было сосчитать самолеты, базировавшиеся на нем. Девушки вылезли из кабин, и техники тотчас же замаскировали самолеты зелеными сетками с ветками деревьев. И впервые Катя ощутила, что враг близко. Он может налететь каждую минуту, может сбросить бомбы на это зеленое поле, на их самолеты, которые притихли под ветвями, отдыхают и ждут, что будет завтра.

Что будет завтра?

Глава седьмая

Девушки еще спали, а командир полка Маршанцева и Раскова уже были в штабе армии и докладывали генералу Высокову о прибытии в его распоряжение.

Молодой генерал-майор с приветливым и добродушным лицом еле удерживался от улыбки, когда слушал рапорт летчиц. Он смотрел на женщин, широко раскрыв глаза, и ждал, когда они заставят поверить, что его армии может быть полезен какой-то женский полк. Он старался уяснить, как использовать этот полк на связи, на переброске раненых, но Маршанцева и Раскова упорно доказывали, что их самолеты — ночные бомбардировщики.

Генерал пожимал плечами, недоумевал: «Еще и бомбардировщики? Неслыханно!»

Он перелистал личные дела. Биографии на пол-листа, очень похожие одна на другую: родилась тогда-то, пошла в школу, принята в комсомол. А дальше — кто поступил в университет, а кто работал и увлекался летным спортом в аэроклубах.

Все добровольцами пришли в ЦК комсомола, когда враг подошел к Москве. Недолгое обучение — и вот они на фронте.

Он осторожно расспрашивал командиров:

— Умеют ваши летчицы возить по два человека в кабине? Могут они вырваться из прожекторов? Произведут посадку при ограниченных огнях?

— Могут, могут, могут! — решительно отвечала Раскова. Командир полка молчаливым кивком подтверждала это.

— Мне поручили сформировать женские летные полки, — докладывала Раскова. — Я привела в ваше распоряжение первый полк, за ним приведу и второй.

В словах Расковой звучала такая решительность, что генерал с невольным уважением смотрел на нее. Так смело может говорить только человек, глубоко убежденный в своей правоте.

— Хорошо, — сказал командующий, выслушав летчиц, — ваш полк войдет в дивизию Лебедева.

Он позвонил в дивизию и вызвал штурмана для сопровождения полка.

— Теперь полным составом не летать, разделитесь на группы. И уж если вы называетесь ночными бомбардировщиками, то летайте только ночью.

— Какие еще полки в дивизии Лебедева? — поинтересовалась Раскова, словно уже прикидывала, с кем ее девушкам придется соревноваться.

Командующий улыбнулся:

— Этот атаман принимает всех, лишь бы было побольше. У него и Р-5, и СБ, и теперь будет По-2, единственный женский полк.

Раскова поняла, почему он подчеркнул слово «единственный», и с обычной уверенностью сказала:

— Не беспокойтесь, от мужских полков не отстанем.

— Надеюсь и благодарю.

Командующий поднялся, попрощался с летчицами и пожелал им удачи.

Прием продолжался всего десять минут, но и за это короткое время он сумел разглядеть, что эти женщины-командиры упорны. Похоже, что женский полк действительно прибыл по назначению. Прибыл не в штаб для связи, а на передовую линию огня. Что ж, честь им и слава!

Проводив летчиц, командующий позвонил в дивизию Лебедева и поздравил его с новым пополнением.

Утром, проснувшись, Катя подумала: «Вот мы и на фронте… Ночью сбросим первые бомбы на фашистов».

Одевшись, она побежала к колодцу умываться. Полк разместился в маленькой станице. Белые хаты и вишневые сады показались Кате давно знакомыми. Такие хаты она видела на картине Куинджи «Ночь в Малороссии». Только сады вокруг хаток преждевременно отцвели, над ними уже пронесся ураган войны: повсюду были повалены заборы, сломаны деревья, вытоптаны гряды.

Не так Кате представлялась передовая. Она думала, что они будут жить в землянках, их будут обстреливать и бомбить немцы. Но они разместились в просторном доме, бывшей школе, их койки застелены свежими простынями, лица у девушек отдохнувшие, вид такой спокойный, будто они добрались до дому.