Читаем Москва полностью

Граждане!

Слезы наполняют глаза мои при взгляде на любую былинку мира этого!

Дмитрий Алексаныч

Граждане!

Сквозь пятно в кухне словно нечто немыслимое пытается прорасти к нам!

Дмитрий Алексаныч

Граждане!

Как входишь в коридор темный, так сразу бежать хочется, но ты себя удерживай!

Дмитрий Алексаныч

Граждане!

Когда уходишь из дома – положи в постель вместо себя куклу!

Дмитрий Алексаныч

Граждане!

Если тайное есть – то оно всегда тайное!

Дмитрий Алексаныч

Граждане!

Вы идете домой и видите, что окна дома вашего темны и вам это, естественно, неприятно.

Дмитрий Алексаныч

Граждане!

Дети бегут навстречу нам и на ходу взрослеют, пугая нас!

Дмитрий Алексаныч

Граждане!

Женщины более естественно вписываются в проемы пространства жизненного!

Дмитрий Алексаныч

Граждане!

Простите друг друга, и любой пришедший увидит это по просветленным лицам вашим!

Дмитрий Алексаныч

Граждане!

Уже и дети уезжают в дальние края, а мы все на месте сидим!

Дмитрий Алексаныч

Граждане!

На улице я гляжу в глаза ваши, а с седьмого этажа уже вижу только ваши шляпы, но вы не менее близки мне!

Дмитрий Алексаныч

Граждане!

Веселье порой охватывает нас среди улицы, и что же делать нам: веселиться или пугаться веселья этого!

Дмитрий Алексаныч

Граждане!

Небо словно из куска голубого льда вытесано – это уже глубокая осень!

Дмитрий Алексаныч

Граждане!

Сколько же в наш адрес обвинений приходит, честное слово!

Дмитрий Алексаныч

Граждане!

Вот мы привыкли жить за столом, а выходим на улицу – там все по-иному!

Дмитрий Алексаныч

Граждане!

Глаз видит только в одну сторону разом, а слух – во все четыре стороны!

Дмитрий Алексаныч

Граждане!

Иногда увидишь такое, что и пересказать-то невозможно!

Дмитрий Алексаныч

Граждане!

Свет перегорел в кухне, и нету возможностей и сил починить его!

Дмитрий Алексаныч

Граждане!

Когда холодно, переждите порыв жуткого ветра в телефонной будке, ничего страшного!

Дмитрий Алексаныч

Граждане!

Вот мы идем навстречу друг другу, легко приобретая новые черты!

Дмитрий Алексаныч

Граждане!

У вас же руки золотые! почти из золота блестящего!

Дмитрий Алексаныч

Граждане!

Так иногда стоишь и дышишь, воздух не колебля!

Дмитрий Алексаныч

Граждане!

Очертите круг друзей, и пусть никто не усомнится в этом!

Дмитрий Алексаныч

Граждане!

Этот день прекрасен – в нем все завершилось!

Дмитрий Алексаныч

Граждане!

Наклонишься – и солнце на небе чуть продвинется, а стоишь – и оно стоит на месте!

Дмитрий Алексаныч

Граждане!

Каждый раз слово с мыслью спорит – кто из них прав?!

Дмитрий Алексаныч

Граждане!

Огонь внутренних желаний все горит и горит!

Дмитрий Алексаныч
Перейти на страницу:

Все книги серии Пригов Д.А. Собрание сочинений в 5 томах

Монады
Монады

«Монады» – один из пяти томов «неполного собрания сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), ярчайшего представителя поэтического андеграунда 1970–1980-x и художественного лидера актуального искусства в 1990–2000-е, основоположника концептуализма в литературе, лауреата множества международных литературных премий. Не только поэт, романист, драматург, но и художник, акционист, теоретик искусства – Пригов не зря предпочитал ироническое самоопределение «деятель культуры». Охватывая творчество Пригова с середины 1970-х до его посмертно опубликованного романа «Катя китайская», том включает как уже классические тексты, так и новые публикации из оставшегося после смерти Пригова громадного архива.Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия / Стихи и поэзия
Москва
Москва

«Москва» продолжает «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), начатое томом «Монады». В томе представлена наиболее полная подборка произведений Пригова, связанных с деконструкцией советских идеологических мифов. В него входят не только знаменитые циклы, объединенные образом Милицанера, но и «Исторические и героические песни», «Культурные песни», «Элегические песни», «Москва и москвичи», «Образ Рейгана в советской литературе», десять Азбук, «Совы» (советские тексты), пьеса «Я играю на гармошке», а также «Обращения к гражданам» – листовки, которые Пригов расклеивал на улицах Москвы в 1986—87 годах (и за которые он был арестован). Наряду с известными произведениями в том включены ранее не публиковавшиеся циклы, в том числе ранние (доконцептуалистские) стихотворения Пригова и целый ряд текстов, объединенных сюжетом прорастания стихов сквозь прозу жизни и прозы сквозь стихотворную ткань. Завершает том мемуарно-фантасмагорический роман «Живите в Москве».Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Монстры
Монстры

«Монстры» продолжают «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007). В этот том включены произведения Пригова, представляющие его оригинальный «теологический проект». Теология Пригова, в равной мере пародийно-комическая и серьезная, предполагает процесс обретения универсального равновесия путем упразднения различий между трансцендентным и повседневным, божественным и дьявольским, человеческим и звериным. Центральной категорией в этом проекте стала категория чудовищного, возникающая в результате совмещения метафизически противоположных состояний. Воплощенная в мотиве монстра, эта тема объединяет различные направления приговских художественно-философских экспериментов: от поэтических изысканий в области «новой антропологии» до «апофатической катафатики» (приговской версии негативного богословия), от размышлений о метафизике творчества до описания монстров истории и властной идеологии, от «Тараканомахии», квазиэпического описания домашней войны с тараканами, до самого крупного и самого сложного прозаического произведения Пригова – романа «Ренат и Дракон». Как и другие тома собрания, «Монстры» включают не только известные читателю, но не публиковавшиеся ранее произведения Пригова, сохранившиеся в домашнем архиве. Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Места
Места

Том «Места» продолжает серию публикаций из обширного наследия Д. А. Пригова, начатую томами «Монады», «Москва» и «Монстры». Сюда вошли произведения, в которых на первый план выходит диалектика «своего» и «чужого», локального и универсального, касающаяся различных культурных языков, пространств и форм. Ряд текстов относится к определенным культурным локусам, сложившимся в творчестве Пригова: московское Беляево, Лондон, «Запад», «Восток», пространство сновидений… Большой раздел составляют поэтические и прозаические концептуализации России и русского. В раздел «Территория языка» вошли образцы приговских экспериментов с поэтической формой. «Пушкинские места» представляют работу Пригова с пушкинским мифом, включая, в том числе, фрагменты из его «ремейка» «Евгения Онегина». В книге также наиболее полно представлена драматургия автора (раздел «Пространство сцены»), а завершает ее путевой роман «Только моя Япония». Некоторые тексты воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Современная поэзия

Похожие книги

Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия