Москва 2042

Я уже двинулся к выходу, но тут дверь растворилась и сначала на тележке ввезли Джона, который, выпятив обтянутый джинсами зад, приник к камере, а вслед за Джоном появился и сам Сим Симыч в тренировочном костюме. Он шел быстро, как бы не замечая никаких камер и вынашивая на ходу свои великие мысли.

Впрочем, приблизившись к столу, он тут же преобразился и повел себя как настоящий денди, поцеловал жену, затем поцеловал руку Клеопатре Казимировне, пожал руку Степаниде, Тома похлопал по плечу, Зильберовичу кивнул, а мне сказал:

– Мы уже виделись.

Затем он сел во главе стола, предложил помолиться Господу и закричал таким тонким голосом: Господи, иже еси на небеси…

– Это о'кей, – перебил Джон, – это достаточно, мы все равно будем перевести по английский. Теперь вы немножко кушаете и разговариваете. И если можно, делайте немного улыбка.

– Никаких улыбок, сердито сказал Симыч. – Мир гибнет. Запад отдает заглотчикам страну за страной, железные челюсти коммунизма уже подступили к самому нашему горлу и скоро вырвут кадык, а вы все лыбитесь. Вы живете слишком благополучно, вы разнежились, вы не понимаете, что за свободу нужно бороться, что нужно жертвовать собой.

Каким образом мы должны бороться? вежливо спросил Джон.

Прежде всего вы должны отказаться от всего лишнего. Каждый должен иметь только то, что ему крайне необходимо. Вот посмотрите на меня. Я всемирно известный писатель, но я живу скромно. У меня есть только один дом, два коттеджа, баня, конюшня и маленькая церквушка.

Скажите, а это озеро ваше?

Да, у меня есть одно маленькое скромное озеро.

– Мистер Карнавалов, как вы считаете, кто сейчас самый лучший в мире писатель?

– А вы не знаете?

Я догадываюсь, но я хотел бы сделать этот вопрос вам.

– Видите ли, – сказал, подумав, Симыч. Если я скажу, что лучший в мире писатель – я, это будет нескромно. А если скажу, что не я, это будет неправда.

Мистер Карнавалов, всем известно, что у вас есть миллионы читателей. Но есть люди, которые не читают ваших книг…

Дело не в том, что не читают, – нахмурился Симыч, а в том, что не дочитывают. А иные, не дочитав, облыгают.

Но есть люди, которые дочитывают, но не разделяют ваши идеи.

– Чепуха! нервно воскликнул Симыч и стукнул по столу вилкой. Чепуха и безмыслие. Что значит, разделяют идеи или не разделяют? Для того чтобы разделять мои идеи, нужно иметь мозг немножко больше куриного. У заглотчиков мозг заплеван идеологией, а у плюралистов никакого мозга и вовсе нету. И те и другие не понимают, что я говорю истину и только истину и что вижу на много десятилетий вперед. Вот возьмите, например, его. – Симыч ткнул в меня пальцем. Он тоже считается вроде как бы писатель. Но он ничего дальше сегодняшнего дня не видит. И он вместо того, чтобы сидеть и работать, едет куда-то туда, в так называемое будущее. Хочет узнать, что там произойдет через шестьдесят лет. А мне никуда ездить не надо. Я и так знаю, что там будет.

– Очень интересно! закричал Джон. – Очень интересно. И что же именно там будет?

Симыч помрачнел, отодвинул миску и стал стряхивать с бороды крошки.

– Если мир не вникнет в то, что я говорю, – сказал он, глядя прямо в камеру, – ничего хорошего там не будет. Ни там и нигде. Заглотчики пожрут весь мир и самих себя. Все будет захвачено китайцами

– А если мир вас все же послушает?

– О, тогда, – оживился и вопреки своим принципам заулыбался Симыч. – Тогда все будет хорошо. Тогда начнется всеобщее выздоровление, и начнется прежде всего в России.

– Какой вы видите Россию будущего? Надеетесь ли вы, что там восторжествует демократическая форма правления?

– Ни в коем случае! – горячо запротестовал Симыч. Ваша хваленая демократия нам, русским, не личит. Это положение, когда каждый дурак может высказывать свое мнение и указывать властям, что они должны или не должны делать, нам не подходит. Нам нужен один правитель, который пользуется безусловным авторитетом и точно знает, куда идти и зачем.

– А вы думаете, такие правители бывают?

– Может быть, и не бывают, но могут быть, сказал Симыч многозначительно и переглянулся с Жанетой.

– Я ужасно извиняю, – сказал Джон, подумав. – Вы имеете в виду кого-то конкретно или это только теория?

– Ах, черт! – вдруг возбудился Симыч. Он хлопнул себя по колену, встал и нервно заходил по комнате. – Вот видите, если я вам скажу то, что я думаю, то тут же поднимется ужасный вой, плюралисты всего мира на меня накинутся, как собаки. Скажут: Карнавалов хочет стать царем. А я быть царем не хочу. Я художник. Я думаю художественно. Я мыслю образами. Я беру образ, обмысливаю его и кладу на бумагу. Понятно?

– О да, – сказал неуверенно Джон. В общем, понятно.

– Ну так вот. Я царем быть не хочу. Я еще не все свои художественные задачи выполнил. Но иногда исторические обстоятельства складываются так, что человек вынужден взять на себя миссию, которую ему Господь предназначает. Если другого такого человека не находится в мире, то он должен это взять на себя.

– Если бы вам выпала такая миссия, вы бы не отказался?