Москва 2042

Он вежливо подождал перевод, потом объяснил, что хотя мы действительно пользуемся приблизительно одним и тем же словарным составом, каждый язык, как известно (мне это как раз не было известно), имеет не только словарное, но и идеологическое содержание, и переводчица для того и нужна, чтобы переводить разговор из одной идеологической системы в другую.

– Впрочем, – добавил он тут же, если это вас смущает, давайте попробуем обойтись без перевода. Но в случае затруднений Искрина Романовна к вашим услугам. У вас есть еще какие-нибудь вопросы?

– Скажите, пожалуйста, – спросил я, ужасно волнуясь, – а какой политический строй существует сейчас в вашем государстве?

Смерчев переглянулся с остальными спутниками, остановился и, положив руку мне на плечо, торжественно сообщил:

– Никакого политического строя, Виталий Никитич, у нас не существует. Впервые в истории нашей страны и всего человечества у нас построено бесстроевое и бесклассовое коммунистическое общество.

– Что вы говорите! – всплеснул я руками. – Неужели вы построили самый настоящий коммунизм?

– Ну конечно же, самый настоящий, – подтвердил Смерчев.

– Не игрушечный же, – вставил свое слово Дзержин Гаврилович и посмотрел на меня как-то странно.

– Неужели, неужели, неужели это случилось? – бормотал я. – А я-то не верил! А я-то сомневался! И сколько я глупостей по этому поводу наговорил!

– Да уж наговорили, строго заметила Пропаганда Парамоновна.

– Ну, наговорил так наговорил, – защитил меня энергично Дзержин Гаврилович. – Это было давно, и, возможно, в те времена Виталий Никитич находился под сильным посторонним влиянием.

Это утверждение меня удивило, и я возразил, что посторонних влияний я в прошлой жизни, в общем, более или менее избегал.

– Это мы знаем, – сказал Дзержин Гаврилович.

Вы, конечно, всегда отличались самостоятельностью суждений, но в жизни, знаете ли, встречаются люди, которые действуют на нас гипнотически. Вы можете относиться к такому человеку даже весьма иронически, но стоит ему сказать слово, и вы, проклиная самого себя, готовы нестись на край света.

– Даже в какую-нибудь такую дыру вроде Торонто! – весело подхватил Смерчев.

Черт подери, подумал я, на что это они намекают? На то, что они про меня все знают? Ну да, ну правильно, у них было времени достаточно, чтобы собрать на меня большое досье. Но зачем они перебирают это давно прошедшее прошлое и что хотят из него извлечь?

– Значит, вы говорите, – вернулся я к прерванной теме, – что коммунизм все– таки построен? А я, признаться, этого не ожидал и не предвидел. Дело в том, что по части передового мировоззрения я всегда был слабоват. У меня был ум такой, знаете, ненаучный, и по марксистской теории у меня всегда были очень плохие отметки. Но вы не думайте, я очень рад, что все получилось не так, как я думал. Слава Богу, что я ошибся.

– Кому слава? – удивленно переспросила Пропаганда Парамоновна.

– Он сказал: слава Богу, – повторила мои слова Искрина Романовна.

– А никакого Бога нет, – подскочил вдруг отец Звездоний и стукнул правой ногою в землю. – Совершенно никакого Бога нет, не было и не будет. А есть только Гениалиссимус, который там, наверху, – Звездоний ткнул пальцем в небо, – не спит, работает, смотрит на нас и думает о нас. Слава Гениалиссимусу, слава Гениалиссимусу. – забормотал он, как сумасшедший, и стал правой рукой производить какие-то странные движения. Вроде крестился, но как-то по– новому. Всей пятерней он тыкал себя по такой схеме: лоб левое колено правое плечо левое плечо правое колено лоб.

Все другие тоже остановились и тоже стали, повторяя те же движения, бормотать: – Слава Гениалиссимусу, слава Гениалиссимусу.

Я смотрел на них с удивлением и даже с некоторой опаской. Мне показалось, что все они, может быть, от жары слегка тронулись.

Виталий Никитич, услышал я озабоченный шепот. Вам тоже следует перезвездиться.

Это шептала мне переводчица. Я посмотрел на нее и ужимками показал, что звездиться не умею. Но, перехватив удивленный взгляд Пропаганды Парамоновны, я тоже как-то так подергал рукой, чем ее, видимо, удовлетворил не совсем.

Завершив этот странный и не очень понятный мне ритуал, все сразу успокоились, и мы пошли дальше.

По дороге Коммуний Иванович разъяснил мне, что построение реального коммунизма стало практически возможным в результате Великой Августовской коммунистической революции, подготовленной и осуществленной под личным руководством и при участии Гениалиссимуса.

– Надеюсь, вы поняли, – сказал он, – что Гениалиссимус – наш любимый, дорогой и единственный вождь.

Да– да, сказал я. Я догадываюсь. Только я не очень понимаю, что означает это слово Гениалиссимус. -Что это, имя, фамилия, звание или должность?