Москва 2066. Сектор

– А разве это не будет объявлением войны? – спросила Анжела. – Поймите же, несколько минут назад я слышала своими ушами, на что готов пойти полковник Бур. Он придумал план «Б». Если на него надавят, он будет брать заложников и сражаться до конца.

«Боже мой! – воскликнула я, не разжимая губ. – Жизнь так прекрасна! Зачем? Зачем Ты оставил так много людей пребывать в кошмарных снах?»

Леша

Из разговора Бледного и Гомера Леша понял только то, что это очень плохие люди и они хотят сделать с ним нечто страшное.

Папа учил его, если потеряешься, нужно ждать на том месте, где виделись последний раз.

Поэтому Леша бежал в сторону магазина «Кликобель». Хотя город был запутан и незнаком, Леша прекрасно помнил дорогу. Как и все тихие дети, он замечательно ориентировался, был внимателен к мелочам и даже помнил количество этажей и подъездов во всех зданиях, мимо которых провел его человекоязык. А их было немало.

Леша бежал изо всех сил. За ним с криками неслась толпа взрослых мальчиков на велосипедах и роликах, и только разбитые дороги, камни, ямы и трещины на асфальте не давали им пока что догнать его. Один из велосипедистов упал с грохотом, несколько человек наскочили на него в темноте, образовалась свалка, и преследователи немного отстали, а у Леши появилась надежда, что он сможет первым добежать до магазина. Он не знал, чего хотя от него эти подростки, но уже понял, что правильнее будет не ждать от них ничего хорошего.

Леша пробежал уже два квартала, когда вдруг в голове у него раздался голос Гомера.

– Бледный, он убежал. Сто пудов, к матери, в «Кликобель».

– Там есть мои пацаны. Мы его встретим. За почки спасибо, но за грязную работу ты мне торчишь, – ответил бандит.

Услышав этот телефонный разговор, Леша не понял почти ничего, но и того, что он понял, было достаточно. В магазин, в котором он расстался с мамой и который казался ему единственным безопасным местом в Секторе, теперь было нельзя. Тогда он немножко сбавил скорость и стал оглядываться в поисках какой-нибудь безопасной подворотни. Это было ошибкой: один из преследовавших его, худой долговязый парень лет шестнадцати на роликах, вырвался вперед, догнал его, толкнул в спину и сбил с ног.

Через несколько мгновений Лешу крепко держали за шиворот, и в лицо его бил свет электрических фонариков, штук десяти, не меньше.

Сервер

Время было детское, около десяти вечера. Антон (так звали Сервера до того, как он с младшим братом переехал в Сектор подальше от кретинов с их идиотским укладом) помнил, как сиял, и сверкал, и кипел огромный город по вечерам. Теперь десять – это была уже ночь. Экономия электроэнергии сделала свое черное дело. Сервер печально улыбнулся нечаянно получившемуся каламбуру.

Сегодняшнюю ночь он собирался провести со своей девушкой Анфисой, которая работала в премиальной организации «Прыгающий человек». Первую половину ночи в новейшем клубе «Мяу-Ши», а потом – к нему домой. Обе части обещали быть по-своему необыкновенными. Клуб «Мяу-Ши» работал по системе мультиэмьюз. Вначале бар, потом просмотр редкой копии любимого фильма «Социальная сеть» в кинотеатре на втором этаже, потом, чтобы снять напряжение от слишком серьезного кино, – бои старушек на крыше комплекса. На самом деле ивэнт правильно назывался «Бои без правил среди пожилых женщин старше семидесяти лет», но наедине с близкими друзьями (и с Анфисой) Сервер иногда мог позволить себе запретное слово «старушка».

Вторая половина должна была начаться срыванием с Анфисы ненавистного балахона, скрывающего линию талий и бедер. Не то чтобы Сервер плохо относился к моде, совсем нет, его не слишком заботили наряды посторонних женщин, но балахоны, которые надевала его любимая, он ненавидел всей душой. Вероятно, в этом и есть их смысл и предназначение, рассуждал он. Вызывать неистовое желание сорвать их. Иначе зачем такое уродство? Но признаться в этих крамольных мыслях не мог никому, даже Анфисе.

Анфису Сервер (а в прошлом Антон) считал самой красивой из известных ему женщин. Ее косящие глаза и завитые пряди сводили его с ума. Что говорить о той картине, которая открывалась после расправы с балахоном! Он всерьез думал о женитьбе и, будучи по природе своей латентным крестьянином, страдающим в обличье горожанина, мечтал о детях. Такие мечты в Секторе считались порочными, а осуществление их грозило погружением в тяжелые, изматывающие заботы: жизнь была такая, что до десяти лет ребенка нельзя было отпустить на улицу одного. Но и Анфиса была не без порока: любила комнатные цветы, тихую музыку и простую домашнюю работу. Хотя это не страшно. Известно, что немного порочности делает женщину еще более привлекательной. Сервер с любовью погладил карман своей розовой рубашки, оборванный неделю назад в стычке и аккуратно подшитый той же ночью руками Анфисы. Тихонько, пока он спал. Нормально ли ночью своими руками штопать рубашку? Не нормально. Но почему-то приятно вспоминать об этом.