Москва

Пока паровоз шипел, обдавая округу клубами пара, народ загружался в состав всеми доступными способами: большинство попадало через дверь, но хватало и таких, особенно помоложе и побойчей, что умудрялись протискиваться сквозь окна.

Даже не верилось, что лет через семь на московской «чугунке» испытывать первые электрички, хотя первыми, если не ошибаюсь, они пойдут где-то под Баку, где произведут неизгладимые впечатления на Маяковского.

Несколько минут, и мы с Николаем оказались в вагоне, а вокруг нас кипела и бурлила жизнь. Кто успел – захватил полки, кому, вроде нас, повезло меньше – остался на ногах.

– Так всё равно лучше, чем добираться до Кучино на одиннадцатом номере, – пошутил муровец.

Под трамваем номер одиннадцать, подразумевалось идти пешком.

– И далеко ехать?

– Как пойдёт, – неопределённо пожал плечами напарник. – Если на станциях долго стоять не будем, то часа полтора.

– Полтора так полтора, – безмятежно согласился я.

С каждой новой станцией вагон стал постепенно пустеть, появились свободные места.

Пассажиров до Кучино хватало, на перроне станции вышли не только мы одни, и оказались на маленькой базарной площади.

– Ты как – пуговицы не растерял? – спросил Николай.

– Да вроде жив-здоров и всё на месте, – сказал я, похлопав себя по карманам.

– Ну тогда хорошо. А то у моего кореша вот таким макаром наган в поезде тиснули. Такое тогда завертелось – чуть под трибунал не попал.

– Шпалер тоже при мне, – заверил я. – Куда теперь?

– Сейчас, семечек куплю и покажу, – сказал муровец. – Любишь семечки лузгать?

– Да кто ж их не любит? – удивился я, вспомнив как в прежние времена с Дашкой могли щёлкать эту заразу часами. – Давай я куплю тоже?

– На обратном пути ты возьмёшь. А пока я угощаю, – сделал широкий жест напарник.

Николай перепробовал семечки у нескольких торговок и, наконец, выбрав подходящие, купил небольшой стакан, который ему высыпали в свёрнутый из газетной бумаги кулёк. Запуская в него руки по очереди, мы двинулись к кирпичной фабрике.

– Как там у вас наш Бахматов? – спросил Коля.

– Да молодцом, конечно. Только сейчас в командировку уехал во Владикавказ.

Мы вышли к грунтовой дороге и пошагали по ней. Время от времени мимо проезжали гружёные телеги, пару раз прокатил и пассажирский экипаж. Но большинство путников, подобно нам, передвигалось на своих двоих. Пока что это был самый распространённый вид «транспорта».

Признаков города уже не ощущалось, кругом была та самая деревенская пастораль: поля, луг, избушки, раскиданные то там, то сям.

Позади нас загудел клаксон. Мы как по команде обернулись и отошли в сторонку, освобождая путь первому автомобилю, увиденному за всё время, что находились тут. Это была легковушка, пылившая в сторону какой-то деревни.

И всё бы ничего, но я успел краем глаза заметить одного из пассажиров в машине, и увиденное сразу заставило взять меня охотничью стойку: на заднем сидении авто расположился Майоров, а возле него с задумчивым видом восседал худощавый мужчина с густыми бровями над пронзительными глазами, острым подбородком, впалыми скулами и каким-то странным, я бы даже сказал – инопланетным взором.

Ни Майоров, ни его спутник вроде бы не обратили на нас никакого внимания, ни тот, ни другой не обернул голову и не посмотрел в нашу сторону.

Машина довольно быстро обогнала нас и постепенно скрылась из виду, потерявшись где-то среди выстроенных вдоль улочки домов с высокими заборами. Ни дать ни взять Рублёвка образца 1922-го года.

Зато от напарника не скрылось моё напряжение и, толкнув меня локтем, он спросил:

– Ты чего так напрягся-то, словно живого покойника узрел?

– Слушай, а ты не знаешь, чья это машина мимо нас проехала? – вместо ответа задал вопрос я.

– Да бог его знает, – повёл плечами Николай. – У тебя самого какой интерес?

– Ну… – я придумал самую первую и потому нелепую отмазку. – Вроде в машине мужики из ГПУ ехали. А они – народ глазастый. Если тут часто бывают, может видели что-то подозрительное?

– Ты б лучше к ним не лез со своими вопросами, – посоветовал Панкратов.

– А чего так? – сделал удивлённое лицо я.

– Ну, начнём с того, что чекисты вечно секретничают и не особо спешат делиться с нами братом, сыщиком. Если что-то и видели, всё равно мне или тебе не скажут. К тому же, тут у какого-то их большого начальника дача, она под охраной и без спецпропуска тебя к ней на пушечный выстрел не подпустят, – продолжил стращать Николай.

– Думаешь, придётся надеяться только на себя?

– Точно!

– И хрен с ним, мне не в первой. Мне не в первой, – сказал я, не отрывая взгляда от домов, среди которых спряталась дача чекистов.

То, что смерть Евстафьевой произошла недалеко от этого места, вряд ли было простой случайностью. Ну не верю я в такие совпадение. Многолетний опыт, интуиция кричат о том, что это звенья одной цепи.

Отсюда и загадочное самоубийство Игната Евстафьева и предложение Майорова из числа тех, от которых не принято отказываться, а потом ещё и откровенная провокация в мой адрес. И ведь наверняка не последняя.