Москва-36

— Доведёшь до него, как же! Любимый фюрер давно отучил подчинённых грузить его лишними бумагами. Всё свалил на четыре канцелярии, ведущие между собой бумажную войну по любому поводу и без, а сам воспарил над схваткой, небожитель.

Но внешне адмирал ничем не показал что в его голове могут быть такие крамольные мысли, ответив с похвальной готовностью.

— Все материалы будут у вас сегодня же, мой фюрер! — а про себя невольно восхитился: "Всё таки, политическое чутьё и талант к интригам у нашего ефрейтора поразительные. Вот так, сходу, всё просчитать! Наверняка он использует эти бумаги чтоб потыкать носом в дерьмо командование вермахта — Бломберга, Фрича, Бека и прочих. Их пренебрежительное отношение к фюреру в своём кругу, для него не секрет, так что теперь он сможет с ними посчитаться. Ну и замечательно. Чем больше он будет занят ими, тем меньше станет лезть в мои дела."

— Отлично! — фюрер даже потёр руки, но тут же снова нахмурился. — Тем не менее, дела в Испании идут далеко не лучшим образом, и даже удовлетворительной для нас, ситуацию в этой стране никак не назовёшь. Что вы можете сказать об этом побоище в Саламанке, адмирал?

— К сожалению, достоверных сведений об этом очень мало, мой фюрер, — с печальным видом ответил Канарис. — слишком мало осталось живых свидетелей, да и тех не допросишь. По сути, только сам Примо де Ривера и пара его выживших охранников точно знают что произошло в том ресторане. По их рассказам, Примо беседовал с послом Фаупелем. Разговор шёл о налаживании контактов между NSDAP и Фалангой. Должен заметить, что Абвер об этих переговорах проинформирован не был. — адмирал не удержался от того чтобы кинуть камешек в огород Гесса с Борманом и их партийной канцелярии, а также и дипломатического ведомства фон Нейрата.

— В соседнем кабинете находился генерал Франко, которого Примо и Фаупель пригласили к себе. Это подтверждает персонал ресторана. Что было дальше, точно установить весьма трудно. По словам Примо де Ривера, один из официантов, который нёс Франко заказ, подойдя к генералу ударил его по голове ледорубом, скрытым под полотенцем. Мои агенты позже осмотрели тело Франко и подтвердили что рана была нанесена ледорубом или чем-то очень похожим. Сам ледоруб обнаружили зажатым в руке официанта. Удар был смертельным и Франко скончался на месте. Потом официант сунул руку в карман, явно за пистолетом, но посол Фаупель сумел опередить его. Напуганные всем происходящим, другие официанты бросились бежать, но в дверях столкнулись с охраной Примо де Ривера, Франко и Фаупеля, вбежавшей на выстрелы. Все посбивали друг друга с ног, у кого-то не выдержали нервы, скорее всего у франкистов, увидевших труп генерала и Фаупеля с пистолетом в руке, и началась стрельба, как в американском салуне на Диком Западе в прошлом веке. Можно предположить что охрана Франко открыла огонь по Фаупелю и Примо де Ривера, убив посла и ранив самого Примо, который утверждает что остался в живых благодаря своему секретарю Рамону Меркадеру, якобы заслонившему его собой от пуль, получив два смертельных ранения. В свою очередь охрана Примо и Фаупеля начала стрелять по франкистам, те ответили, видимо по случайности при этом наши попадали в фалангистов и наоборот, ну и в итоге охранники перестреляли друг друга и официантов заодно.

— Совершенно некультурное побоище, никакого профессионализма! — раздражённо заметил Гитдер, — Действительно, как будто копировали перепившихся американских бандитов! Ладно испанцы, от них другого трудно ждать, но как наши могли так глупо дать перестрелять себя?!

— Увы, мой фюрер. — Канарис скорбно развёл руками, — Уж таких людей набирают в охрану в министерстве иностранных дел. — подлив дополнительную порцию яда в адрес фон Нейрата и его ведомства, адмирал с всё той же скорбной миной на лице продолжал:

— Примо де Ривера заявляет что официант был агентом красных, и на этот счёт есть некоторые косвенные подтверждения. Один из братьев этого официанта до войны состоял в социалистическом профсоюзе и при отступлении красных ушёл вместе с ними. Впрочем, он мог быть подослан и соперниками Франко среди военных, которые тоже имелись. Во всяком случае, после освобождения Саламанки от красных, этого официанта часто видели в обществе армейских офицеров. В принципе, та скорость с которой генерал Мола отреагировал на события в Саламанке, не имея никаких доказательств, да и вообще достоверных сведений, выглядит подозрительно.

— А поведение Примо де Ривера не подозрительно? — мрачно поинтересовался фюрер, — Не могло всё это быть инсценировкой?

— Не думаю, мой фюрер. — покачал головой глава Абвера, — Мои агенты сумели получить сведенья от врачей которые оказывали помощь Примо и его выжившим охранникам. У последних довольно серьёзные раны, без дураков. На инсценировку не похоже. Сам Примо получил несколько ранений: пулю в ногу и ещё одну в плечо, обе навылет, ещё одна пуля оцарапала ему бок, другая — голову. А одна попала бы в сердце, если бы на пути не оказалось некое препятствие.