Москва-37

Снова выхожу на воздух и неспешно иду по дорожке к особнячку, с которого начиналось ОКБ, раскинувшееся теперь на целый квартал. Открываю дверь в лабораторию – пусто. Похоже, все ушли в столовую, а помещение запереть забыли.

«Что за преступная беспечность? Газет не читают? Надо будет провести работу с персоналом. В облаках витают». – На всякий случай заглядываю на склад, затем в малую комнату и остолбеваю.

Посреди комнаты раскрасневшийся вольнонаёмный Паша целуется с побледневшей заключённой Любой.

«Блин, это я неудачно зашёл».

Возлюблённые спешно, как по команде «брэк», делают шаг друг от друга, испуганно оборачиваются ко мне и нервно, при этом, поправляют свою одежду.

«Хм, ещё один аспект организации работ ОКБ, который я упустил. Поленился скопировать устав ягодинских „шарашек“. Сегодня же этим займусь. Теперь понятно зачем Ощепков рвался сюда – быть поближе к Любе. Стоп, а как же Оля? С глаз долой – из сердца вон? Прямо какой-то „закон парных случаев“».

Сзади послышались громкие голоса, вернувшихся с обеда сотрудников.

– Гражданка Щербакова, вы чем сейчас занимаетесь? – «Двусмысленной, однако, получилась фраза». – Я имею ввиду, над чем работали до этого.

«До этого… хм, тоже не лучше».

– Настройкой Валиных радиостанций. – Отводит глаза в сторону Люба.

– Начальника отдела Авдеева. – Жёстко поправляю её я.

– Так точно, гражданин начальник. – Сверкает зелёными глазами рыжая красавица.

– Продолжайте работу. Свободны.

«Огрызается… ох, и намучаюсь я ещё с ней».

– Ты-то хоть понимаешь, что связь с заключённой противозаконна? – Поворачиваю голову к Ощепкову, который влюблённым взглядом смотрит вслед уходящей подруге.

– Если ты об Ане, то мы с ней расстались… – С улыбкой замечает он.

– Мне твои амурные дела не интересны! – Взрываюсь я, показывая ему пальцем на телефон.

«Он вообще меня слышит?… Кстати, любопытно с каких это пор расстались? Помнится, ещё пару недель назад он пускал по ней пьяную слёзу»!

– Я тебя предупредил. Сегодня работаешь со мной. Будем налаживать элемент Пельтье.

Выкладываю на стол из бумажного кулька, полученные от Сажина, аккуратные чёрные пятимиллиметровые кубики теллурида висмута, легированные сурьмой, такого же размера кубики твёрдого раствора кремния с германием (из отходов нашего кустарного производства, невысокой степени очистки) и сантиметровые медные перемычки, которые также служат термическими контактами.

«Впереди жаркое лето – готовь настольный холодильник весной! А керамические электреты подождут, до осени»…

Глава 3

Москва, площадь Дзержинского,

Управление НКВД.

30 апреля 1937 года, 14:30

«Количество бумаг заметно прибавилось, приходится помимо спецотдельских дел заниматься строительством и организацией „шарашки“. Действительно, работаю уже двадцать три часа в сутки, а времени всё не хватает. Ну ничего, вот закончил (как это по-американски?) „The Thing“, то есть „Вещь“ с большой буквы и теперь хотя бы освободятся ночи».

«Вещь», действительно, получилась на славу: передатчик свободно на расстоянии ста метров, включая полуметровую кирпичную кладку на пути, обеспечивает на «штыре» полуваттную мощность сигнала, которой вполне достаточно для приёма модулированного сигнала на направленную антенну. Сейчас две спиральные антенны (приёмника и передатчика) уже нацелены из слуховых окошек на крыше дачи Молотова на балкон-лоджию дома Ежова и дальше на просторную гостиную. Осталось только установить в ней микрофон и я умываю руки, остальное – дело помощников Кирова.

Задача эта очень сложная, так как со стороны руководства НКВД ко мне проявлено явное недоверие – то что банкет состоится в Мещерино (начало в четыре часа) было объявлено мне лишь вчера, точнее уже сегодня ночью, тогда как другим начальникам отделов – три дня назад. Но я не в обиде, Новак своевременно довёл эту информацию до меня, а я через Гвоздя – до Оли. Она то придумала и подготовила эту операцию, в которой я буду играть лишь роль пассивного наблюдателя.

– Зарылся в бумагах по самую макушку… – дверь в кабинет распахивается настежь, в проёме появляется массивная фигура Фриновского. – собирайся, поедем на одной машине.

«Не лишняя предосторожность, однако, особенно если не доверяешь своему сотруднику».

– На ЗИСе, значит, поедем? – Радостно подскакиваю с места. – Вы без шинели, Михаил Петрович?

– Какая шинель, май – на пороге.

– Ну и я тоже тогда… – Хватаю на ходу фуражку и спешу за начальником.

«Жаль не удастся подать Оле промежуточный сигнал».

Я хотел проехать на своей «эмке» по улице Горького до Центрального Телеграфа, там остановиться и послать Костю купить конверты, поджидающий же меня Гвоздь, должен был позвонить Оле в Чурилковскую школу и сообщить, что я уже выехал. Впрочем, Олин план предусматривал и отсутсвие звонка: время и место операции изменить было нельзя.

Новенький, сияющий на солнце чёрной краской ЗИС-101, сопровождаемый «эмкой» такого же правительственного цвета плавно тронулся с места, быстро набирая скорость.