Москва-37

«К Авдееву… талантливый парень и хороший организатор, что случается не так уж часто. Организовал небольшой участок по сборке стержневых ламп. Небольшой, конечно, но пока нет большого финансирования он потихоньку подбирает людей ведёт обучение. Производство ведётся на базе электролампового завода во Фрязино, где сейчас директором Векшинский, бывший наставник Валентина, переведённый со „Светланы“. Так… вот и сейчас Авдеев на выезде, но и в его отсутствие с десяток девушек под начальством „дядьки Черномора“ снимают характеристики ламп и ведут их испытание».

Следующая остановка – участок сборки радиостанций, приоткрываю дверь и застываю.

– Нет! – Решительно трясёт коротко постриженными рыжими волосами Люба.

– Ну тогда пеняй на себя. – Толик, сидящий на столе напротив, спиной к двери, почти закрывает её от меня.

– Какой же ты гад! – голос девушки дрогнул.

– … И брату твоему… – Шипит электрик, размахивая какой-то бумажкой.

– Пусти! – Подскочивший сзади Паша тянет дверь на себя.

Толик испуганно поворачивается на шум, Люба с надеждой выглядывает из-за него.

– Постой здесь в коридоре, никого не пускай. – Говорю Паше, крепко застопорив дверь сапогом, тот неохотно подчиняется.

Захожу в просторную комнату, на длинном монтажном столе в центре угадываются остовы двух мощных самолётных радиостанций (корпуса и выходной каскад решили оставить такими же как и на АНТ-25, готовых к полёту в Америку) и сажусь на стул между спорщиками, которые неотрывно следят за моими движениями: Толик – торжествующе, Люба – нахохлившись.

– Что это, товарищ Коровьев? – Указываю пальцем на клочок бумаги, зажатый в кулаке электрика.

Тот легко соскальзывает со стола, услужливо разглаживает смятый листок и протягивает его мне.

«Великое дело Октябрьской революции подло предано. Страна затоплена потоками крови и грязи… Хозяйство разваливается. Надвигается голод… Ради сохранения своей власти Сталин превращает страну в лёгкую добычу немецкого фашизма… Не бойтесь палачей из НКВД! Вступайте в Антифашистскую Рабочую Партию. Да здравствует 1 мая – день борьбы за настоящий социализм!.. Твою мать»!

– Откуда это у вас? – Зло гляжу на Толика.

– Не-ет, – улыбка сползает с его лица. – это не моё, я у Любки нашёл в столе.

– Ваша листовка, гражданка Щербакова?

– Нет, – её белое красивое лицо становится отстранённым, я облегчённо перевожу дух. – но кто мне её дал я не скажу…

«Святая простота… не считает для себя возможным обвинить невиновного и предать доверившегося ей. У меня другие понятия: „… Добро суровым быть должно…“».

– Та-ак, – кладу листовку в карман гимнастёрки. – гражданка Щербакова, подожди меня за дверью.

Толик с ухмылкой провожает её взглядом до двери.

«Придётся импровизировать».

Занимаю место Любы и молча смотрю в упор на Толика, ухмылка медленно сползает с его круглого лица.

– Я тут, собственно, здесь по другому вопросу. – Бросаю перед собой картонную папку с корректурой брошюры по теории автоматического управления, которую до этого не выпускал из рук. – Обнаружен факт пропажи более ста реле. Вы получали со склада восемьсот реле?

– Получал, – подтверждает электрик упавшим голосом. – для постройки новых «Бебо», товарищ Язев распорядился, когда вы ещё были в Испании, а…

– Речь не об этом, согласно документам… – сухо перебиваю его я, постукивая средним пальцем по папке. – на установки ушло шестьсот восемдесят реле. Куда вы дели оставшиеся сто двадцать?

– Никуда не девал… – Толик смотрит на меня вытаращенными глазами и нервно облизывает пересохшие губы. – в лаборатории, наверно, остались… а потом меня тоже послали в Испанию.

– Реле пропали, кто-то за это должен за это ответить. Я думаю тот, кто получил их со склада… Статья 162 д) до пяти лет.

– Клянусь, я их не брал! – Молитвенно складывает на груди руки электрик.

– Что ты делал сегодня в Особом Отделе? – Чётко артикулирую каждое слово.

Толик отпрянул назад, как от удара и замолчал. Молчу и я, продолжая давить на него взглядом.

– Это… новый начальник вызывал. – Наконец выдавил он из себя и ощетинился.

«Орешкина боится больше, чем закона».

– Можешь молчать, я сам расскажу, тебя, как агента, вызвал начальник ОО и попросил проследить за Щербаковой…

«Возражений пока нет».

– … ты нашёл у нее листовку, но вместо того чтобы сразу доложить об этом, стал угрожать ей, понуждая к вступлению в половую связь. Так?

«Продолжает молчать»…

– Статья 154 УК РСФСР, до пяти лет, то есть уже десятка светит.

«Прочитал УК УПК в прошлом году с большим интересом. А Толик, похоже, нет. Иначе бы возмутился, чай не в Америке живём, у нас сроки не складываются, а больший – поглощает меньший. Слёзы появились в глазах, нужен последний удар».

– Но это всё пустяки… – Делаю паузу, встаю и начинаю неспеша ходить по комнате. – Я не знаю откуда ты взял эту листовку. Мы с Ощепковым видели как ты размахивал ею. А это – статьи 58–10 и 58–11 вплоть до высшей меры социальной защиты.

– Любка сама призналась, что листовка её! – Вскакивает на ноги Коровьев.