Москва-37

– Здравствуйте, Ян Карлович, – его голос звучит солидно, без подобострастия. – поздравляю с высокой наградой. (И нам с Головановым). Товарищи предъявляем документы. Внимательно изучает наши документы, сличает лица с фотографиями и некоропливо делает записи в толстой книге, часто макая перо в бронзовую чернильницу.

– Время для посещений до двадцати трёх ноль-ноль. – Возвращает удостоверения. – Ян Карлович, нужен лифт?

Сидящая перед лифтом в глубине подъезда женщина поднимается со стула.

– Нет, Иван Петрович, мы по дороге зайдем в Универмаг, горючим заправиться. – Берзин подмигивает консьержу.

Тот улыбается в ответ одними губами. Проходим мимо лифта без кнопки вызова («Любопытное решение: лифтёрша возит жильцов только с первого этажа, а вниз они спускаются по лестнице») и выходим во внутренний дворик. В сером бетонном колодце уже сумерки. Чахлые, страдающие от недостатка солнечного света, деревца жмутся к стенам. Посреди двора – прямоугольный бассейн с бетонными шарами на углах и двумя серыми фигурами в центре в виде перекормленных малышей с поднятыми руками в перетяжках, радующихся жиденькой струйке воды над их головами. «Откуда они здесь взялись? Всё остальное в духе конструктивизма – квадратное, прямоугольное и кубическое. Стоп! А где „Ударник“ и то, что стало впоследствии Театром Эстрады? Похоже, что этот „колодец“ – не единственный».

Убранство Универмага тоже спартанское, без всяких украшений. Берзин подходит к тяжёлому дубовому прилавку, способному выдержать напор сотен покупателей.

Смотрю на такие же добротные полки: «Ничего такого, что нельзя купить в гастрономах на улице Горького… да, в общем-то, и любом более или менее крупном продовольственном магазине столицы».

Неулыбчивая продавщица делает долговую запись в амбарной книге, но советские рубли тоже в ходу – отмечаю их наличие в ячейках выдвижной кассы, в недрах которой исчезает упомянутая книга. Игнорируем отдел отдел промышленных товаров, выходим на воздух и… едва не попадаем под «лошадь»: вооружённая до зубов искусно сделанным игрушечным оружием детвора изображает тачанку, впереди – три «коня» с недовольными лицами и пропущенными под мышками кусками веревки несутся по дорожке, выбивая «копытами» мелкую каменную крошку.

– В столовую ещё надо заглянуть… – беседует Берзин сам с собой, мы с Головановым крутим головами по сторонам. – отбивные там чудо как хороши. В столовой очередь, перед нами один человек. Не успели занять место в хвосте, как он отходит от кассы.

– Михаил! – Кричит начальник Разведупра. – Вот хорошо, что встретили тебя! Ты куда пропал после ресторана? (И Голованову, поворачиваясь к прилавку). Саш, какие взять?

Кольцов с новеньким орденом Красной Звезды быстро изображает на своём лице дружелюбную улыбку.

– Здорово, Чаганов. – Перекладывает бумажный пакет в левую руку и тянет ко мне правую. – Как успехи?

– Не знаю что и ответить, – шепчу ему в ответ, пряча руку за спиной. – это до того как ты стал на меня бочку катить или после? Не боишься что «чагановская бутса» в голову прилетит?

– Я думал ты умнее… – Криво улыбается Кольцов, опуская руку. – Ты что ж считаешь, журналисты свои мысли да идеи излагают на страницах газет и в радиоэфирах? Тебе пора взрослеть. А вот за твою шутку на «Максиме» мог бы и схлопотать, если бы кто погорячее был на моём месте. «Заказуха выходит… Как я и думал».

– Бочку катят не так… попросили просто осадить тебя, аккуратно. – Отворачивает голову журналист.

«А ведь и правда, гвоздят-то по другому. Со мной выходит как-то не так. На „Максиме“ просто хотели меня выставить не очень далёким, но добрым малым, который растерялся и не знает что сказать, а я взбрыкнул не по делу. С футболом – то же самое. Думали показать молодого человека, который с жаром берётся за любое дело, но толком ничего у него не получается. А тут вдруг получилось! Раз так… тогда вся заслуга – Боброву, а Чаганову – насмешки над бутсой».

– Мишка, идём с нами! – Голос Берзина гремит под сводами пустой столовой.

– Да мне… это, материал к завтрашнему утру сдать надо. – Кольцов вяло защищается, исподлобья поглядывая на меня, но видно, что он совсем не против присоединиться к нашей компании.

– Успеется, – командиры берут его в клещи. – ты нас уважаешь?

– Ладно, пошли, – легко сдаётся Кольцов и берёт под руку лётчика. – только, Александр Евгеньевич, обещай, что посмотришь пару листков. Я книгу писать об Испании затеялся, там есть и пара эпизодов о том, как мы встречались у тебя на аэродроме под Мадридом. Поправишь где заметишь, что я какую-то тайну военную выдаю.

«Моим мнением не интересуется… Могу себе представить что он по напишет о наших встречах».