Москва-37

– Дела… – присвистнул Фриновский. – выходит, могли слышать всё о чём мы в твоём кабинете говорим? (Ежов кивает головой). А на даче что?

– Шанинские спецы заверяют, что то, что мы нашли в гербе, ничего подслушивать не может. Только не верю я в это. Сам посуди, девка эта чагановская такой маскарад устроила, рисковала головой и всё ради подарка бесполезного? Быть такого не может, ищут плохо. Новака и техников его – в камеру!

– А с Чагановым что делать будем? Люшков просит разъяснить нашу позицию.

– Чаганов! – Спохватывается Ежов. – Дуй в Суханово, пусть его там пальцем не трогают. Туда скоро подъедет Киров. Покажете ему Чаганова. Расскажете за что задержан. Фотографии покажите жертвы. И всё. Никаких разговоров с задержанным. Закон на нашей стороне: имеем право двадцать четыре часа задерживать без предъявления обвинений.

– Дальше-то что делать? – Настаивает Фриновский. – Решаться надо. Одним задом на двух стульях не усидишь.

– Решаться… – Кусает губы Ежов. – Хорошо, иду звонить Косиору. Чёрт! Там же Шанин копается. Мыслимое ли дело? Народный комиссар внутренних дел рабочего места не имеет! Позвонить неоткуда! Ладно, пошли к тебе. У самого-то подслушки нет?

Глава 8

Москва, Кремль,

Свердловский зал.

20 июня 1937 года, 12:45

– Товарищи!.. – Над трибуной видна лишь голова Ежова. – За последний год органами НКВД раскрыт ряд фашистских антисоветских формирований из числа бывших троцкистов, зиновьевцев, правых, эсеров и других.

Из боковых дверей появляется Киров в своих привычной гимнастёрке и, стараясь не привлекать к себе внимания, быстро идёт по узкому проходу, образованному рядами стульев и гигантским ордером колонн вдоль стен, поддерживающих величественный купол главного зала страны. Доходит до ниши в глухой стене зала, где расположился президиум пленума ЦК и поднимается на помост и садится на свободный стул с краю длинного стола, справа от трибуны рядом с Ворошиловым. Сталин, председательствующий на первом заседании, вопросительно смотрит на Кирова, тот утвердительно кивает головой.

– … Это… Военно-фашистский заговор, во главе крупнейших командиров Красной Армии и НКВД… – Ежов открывает бутылку нарзана, неспеша наливает в стакан пенящийся напиток стакан и с важным видом делает глоток, пережидая начавшиеся аплодисменты.-… Кремлёвская право-фашистская группа заговорщиков, во главе с Енукидзе… А в последнее время, почти во всех краях и областях вскрыты антисоветские формирования правых, троцкистов, зиновьевцев и меньшевиков. Активизация этих элементов, очевидно, связана с предстоящими выборами в Верховный Совет и с просчётами руководства в плане допуска к выборам наших классовых врагов.

Собравшиеся разом заговорили, обсуждая сказанное, некоторые вскочили на ноги.

– Успокойтесь, товарищи! Товарищ Ежов, заканчивайте у вас осталось две минуты. – Голос Сталина, усиленный звуковой аппаратурой, впервые установленной в зале, перекрыл поднявшийся гул.

– … Как сообщает товарищ Балицкий, особо нетерпимая обстановка сложилась в Сибири, – не особо торопится Ежов. – где вскрыта белогвардейская организация, насчитывающая сто тысяч человек…

Поднявшийся гул заглушает последние слова оратора. Киров бросает тревожный взгляд на вождя, то же самое делают остальные члены «сталинской группы».

– Я как нарком внутренних дел обращаюсь к пленуму ЦК с предложением: для борьбы с этими формированиями, которые имеют целью свержение советской власти и восстановление капитализма в СССР, посредством развязывания гражданской войны и создания условий к иностранной интервенции, учредить во всех республиках и областях СССР оперативные тройки НКВД. В эти тройки войдут: руководитель управления НКВД, секретарь обкома и прокурор с правом приговаривать арестованных лиц вплоть до высшей меры социальной защиты. Ещё прошу на время действия троек отменить постановление СНК и ЦК ВКП(б) от 17 июня 1935 года «О порядке производства арестов».

– Правильно! Раздавить гидру конрреволюции! Да здравствует товарищ Ежов! – Послышались выкрики из зала.

– А то доходит до абсурда, – Ежов победно оглядывает зал, выходит из-за трибуны, подходит к месту где сидит Киров и шепчет. – убийцу, пойманного на месте преступления, арестовать не дают высокопоставленные защитнички.

– Товарищи! – Снова гремит под куполом голос Сталина. – Думаю надо объявить перерыв на пятнадцать минут. За это время желающие могут записаться у секретаря для выступления в прениях по докладу товарища Ежова. Как считаете?

– Прошу слова! – К трибуне подходит секретарь ЦК Пятницкий. – Запишитесь у секретаря и выступите после перерыва. – Сталин закрывает рукой микрофон.

– Я по процедурным вопросам! – Перекрикивает он шум зала.

– Хорошо, говорите. Регламент две минуты. – Поднявшиеся было делегаты снова садятся.

– Товарищи, – в зале повисла звенящая тишина. – не знаю как вам, но мне, одному из старейших членов нашей партии, вот что бросилось в глаза. Вы заметили, что товарищ Киров, опоздавший на заседание, никого не спрашивая, уселся в президиум пленума…