Москва-41

27.11.41. «Черный» день для 2-й танковой армии! Поначалу противник начал оказывать мягкое давление на ее правый фланг. Потом он неожиданно нанес удар большой силы с севера через Каширу против передовых частей танковой группы Эбербаха. Одновременно русские стали наступать из района Серпухова в южном направлении через Оку. Ценой оставления своих танков и тяжелого вооружения окруженные в Сталиногорске русские части вырвались из «котла» в северо-восточном направлении. Атака ХХХХIII корпуса на левом крыле танковой армии имела лишь ограниченный успех. Вспомогательное наступление правого крыла 4-й армии через Оку было отозвано после достижения 4-й армией незначительного первоначального успеха. Вечером Гудериан, находившийся тогда на фронте, приказал своему начальнику штаба проинформировать меня, что, оказавшись перед лицом превосходящих сил противника и по причине недостатка горючего, танковая армия будет вынуждена отозвать операцию, если правое крыло 4-й армии не атакует через Оку «без промедления». Кроме того, армия просила передать ей 296-ю дивизию с тем, чтобы по крайней мере нанести противнику поражение в районе Тулы. Я сказал Либенштейну, что о наступлении 4-й армии «без промедления» через Оку не может быть и речи и что, если я пошлю 296-ю дивизию, армии придется также высвободить свои части в Епифани и на юге от нее. В противном случае для операции в районе Тулы у танковой армии просто не хватит сил. Танковая армия, таким образом, должна вступить в сражение под Тулой при одновременной посылке сил прикрытия в восточном и северном направлениях. Приказ об отправке сил прикрытия в северо-восточном направлении вплоть до Оки и на север через Каширу аннулирован».

Итак, Гудериан в очередной раз упёрся в непреодолимую стену сопротивления 50-й армии, к этому времени усиленной за счёт переброшенных сюда с фронта 49-й армии кавалеристов генерала П. А. Белова и подразделений 112-й танковой дивизии полковника А. Л. Гетмана[205]. В штабе группы армий «Центр», где к этому времени уже устали от постоянных требований командующего 2-й танковой армией дать очередное пополнение, шанцевый инструмент для солдат и тёплую одежду, решили свернуть наступательные действия в районе Серпухова, но при этом никаких резервов не давать Гудериану. А ведь и в районе Серпухова, и в районе Каширы генерал Жуков в эти дни действовал одними и теми же резервами: кавалеристами Белова и танками Гетмана. Бросал то на Малеево поле под Серпухов, то в район Каширы. Создавалось впечатление, что там и там действуют автономные ударные конно-механизированные группы. Очевидно, немцы этого не знали. В очередной раз их разведка проморгала манёвр Жукова. Вот что написал в своих мемуарах о событиях 26 и 27 ноября сам Гудериан: «Я находился в этот день в LIII армейском корпусе и решил отправиться 27 ноября в штаб XLVII танкового корпуса и 29-ю мотопехотную дивизию. Утром я прибыл в Епифань, где [командир XLVII танкового корпуса] генерал Лемельзен доложил мне, что ночью 29-я мотопехотная дивизия очутилась в критическом положении. Главные силы 239-й сибирской стрелковой дивизии, оставив свою артиллерию и автотранспорт, вырвались из окружения и ушли на восток. Растянутая линия окружения из частей 29-й мотопехотной дивизии не смогла сдержать прорвавшихся русских и понесла большие потери. Я направился в штаб дивизии и в 71-й пехотный полк, который пострадал больше всех. Сначала я считал, что причиной несчастья является плохое состояние разведки и охранения. Однако после того, как я на месте заслушал сообщения командира батальона и командиров рот, мне стало ясно, что войска верно выполняли свой долг и что причиной прорыва является превосходство сил противника».

Эти атаки ударных групп 2-й танковой армии отражал уже другой командующий 50-й армией. 22 ноября 1941 года, когда стало известно, что ударная группа полковника Эбербаха прорвалась к Сталиногорску, когда затрещал весь фронт южнее Тулы, командующий Западным фронтом отстранил от должности генерала А. Н. Ермакова и назначил командующим 50-й армией генерал-лейтенанта И. В. Болдина. 19 декабря отстранённый от командования генерал Ермаков был арестован и отдан под трибунал. 29 января 1942 года Военная коллегия Верховного суда СССР вынесла суровый приговор: 5 лет исправительно-трудовых лагерей, лишение звания и наград. В тот же день Президиум Верховного совета СССР помиловал Ермакова, освободив его от отбытия наказания и вернув звание и награды. Вскоре нашлась и подходящая должность: в июне 1942 года он был назначен заместителем командующего 20-й армией. В сентябре 1943 года он будет командовать этой армией, а 22 февраля 1944 года получит звание генерал-лейтенанта.