Москва акунинская

«Родители г-жи Ламм — люди вполне современные. Ее отец — ординарный профессор Московского университета, известный в кругу студенчества своими передовыми взглядами», — читаем в «Любовнице смерти». Конечно, это не значит, что все профессора или студенты университета были передовыми людьми. Акунин приводит хороший пример: «Иван Родионович Стенич. Тридцати лет, б-бывший студент медицинского факультета Московского императорского университета. Семь лет назад отчислен «за безнравственность». Черт его знает, что имелось в виду», — говорит Фандорин («Декоратор»). Для нечитавших роман уточню, что «безнравственность» заключалась в участии в оргиях садистов. Это, конечно, перегиб, но Л. Н. Толстой в повести «Юность» приводит описание бесцельного прожигания жизни студенческой «золотой молодежью».

Дальше по Моховой, за Воздвиженкой, на крутом холме гордо возвышается один из красивейших архитектурных памятников Москвы — Пашков дом. Сейчас он принадлежит Библиотеке им. Ленина. Собственно, с этого здания и началось когда-то грандиозное книгохранилище, занимающее теперь целый квартал. Д Пашкова дома на холме стоял дворец, принадлежавший A. А. Меньшикову, а в 1782 г. он перешел к П. Е. Пашкову, потомку денщика Петра I. Богатый Пашков построил для себя новое жилище — особняк по проекту B. И. Баженова, который современники прозвали «сказочным замком». Но «замок» оставался в руках рода Пашковых не слишком долго: в начале XIX в. наследники продали его казне. В 1843 г. в Пашковой доме размещался дворянский институт, а с 1849 по 1862 г. — 4-я мужская гимназия, в которой и учился «прадед Петр Исаакиевич». Затем здание было передано Румянцевскому (по фамилии коллекционера, чье собрание положило основу фондам) музею. Постепенно музей трансформировался в Румянцевскую (впоследствии — Ленинскую) библиотеку.

Пашков дом

На другой стороне Моховой улицы, где теперь Манеж, когда-то располагался Аптекарский сад — первый ботанический сад Москвы. Кроме того, там стояли богатые дворы духовенства. Недаром Акунин в «Алтын Толобас» помещает на Моховой резиденцию «митрополита антиохийского Таисия». Почему я беру имя этого персонажа в кавычки? Да простят меня господа «акунисты», но Таисий — существо чисто виртуальное. Это именно тот случай, когда история, как говаривал А. Дюма, превращается в гвоздь, на который художник вешает свою картину. Начнем с местообитания загадочного Таисия. Оно в романе указано более чем расплывчато:

«— Где же располагался Опричный двор?

Лицо Вальзера сморщилось в улыбке.

— На Моховой улице — по-нынешнему как раз посередине между Земским приказом и Нарышкинскими палатами…

У фон Дорна отвисла челюсть — в рот сразу сыпануло мелкой снежной трухой.

— Так… Так это ж усадьба митрополита Антиохийского!»

Земский приказ, как мы помним, стоял на Красной площади. Палаты же бояр Нарышкиных в царствование Михаила Федоровича Романова располагались на теперешнем перекрестке Романова переулка и Воздвиженки — действительно на месте Опричного двора. Они были достаточно обширны и тянулись от Большой Никитской до Воздвиженки (я привожу современные ориентиры). При Алексее Михайловиче Нарышкины присоединили к своим владениям участок по ту сторону Воздвиженки, на котором впоследствии (1928–1958 гг.) были построены новые здания Ленинки. Вальзер, очевидно, имеет в виду именно эти, выстроенные на месте бывшего владения бояр Стрешневых, современные для него палаты. Его привязка искомого пункта к местности удивляет: Земский приказ достаточно далеко — если провести на карте города прямую линию от него до новых Нарышкинских палат, она заденет территорию Опричного двора лишь по касательной. Современник нашел бы другие характерные определения для местоположения резиденции «Таисия»: скажем, располагавшиеся на территории снесенного Опричного двора жилища князей Репниных, Морозовых или Грушецких.