Москва акунинская

В 1886 г. Лазарь Поляков приобрел для общины участок «в Архиповой улице», как по имени самого богатого домовладельца обозначался в документах того времени Спасоглинищевский переулок. Сразу же закипело строительство: здание по проекту Эйбушитца должно было стать копией Венской синагоги. Этому сходству придавалось особое значение. Неожиданно стройка привлекла внимание обер-прокурора Синода Константина Победоносцева (того самого, который, по словам А. Блока, «над Россией простер совиные крыла»). Гнев сановника вызвала куполообразная крыша: по мнению Победоносцева, эта архитектурная деталь была устроена специально для того, чтобы спародировать навершия православных храмов. Купол сломали, едва не повредив все здание. Не успели строители закончить реконструкцию, как последовал новый приказ: выломать с фасада аллегорическое изображение Книги Торы — бронзовую отливку в виде полуразвернутого свитка. Вреда зданию это, конечно, не причинило, но оскорбило чувства верующих. Однако еврейская диаспора рассудила, что стоит пожертвовать малым ради большего, и подчинилась.

Иудейская община уже готовилась к открытию синагоги, но в 1891 г. великий князь Сергей Александрович (тоже, кстати, акунинский «герой»), только что назначенный генерал-губернатором Москвы, в погоне за популярностью решил апеллировать к шовинистическим настроениям определенной части населения. Вместо того чтобы всерьез озаботиться уровнем жизни простых москвичей, новый градоначальник предпочел провозгласить, что во всех проблемах бедного люда виноваты инородцы. Начались гонения. Многие обитатели Зарядья лишились права проживать в Первопрестольной… К чести москвичей надо признать, что провокационная политика генерал-губернатора не поборола присущей жителям древней столицы толерантности: чудовищные по количеству жертв еврейские погромы, легшие позорным пятном на страницы истории страны в конце XIX— начале XX в., Москву не затронули. Тем не менее заступаться за чужаков никто не спешил. В «Любовнике Смерти» Фандорин обрисовывает Сеньке бесправие этой категории москвичей: «У них недалеко от Хитровки давно уже выстроена синагога. Нынешний генерал-губернатор девять лет назад, будучи назначен в Москву, освятить с-синагогу не позволил и почти всех иудеев из Белокаменной выгнал. Нынче же еврейская община снова окрепла, умножилась и добивается открытия своего молитвенного дома. От властей разрешение получено, но теперь у евреев возникли трудности с б-бандитамн. Упырь грозится спалить здание, выстраданное ценой огромных жертв. Требует от общины отступного.

— Вот гад! — возмутился Сенька. — Если православный человек и жидовской молельни терпеть не желаешь, возьми и спали задаром, а серебреников ихних не бери. Правда ведь?

Эраст Петрович на вопрос не ответил, только вздохнул. А Скорик подумал и спросил:

— Чего они, жиды эти, в полицию не нажалуются?

— За защиту от бандитов полиция еще больше денег требует, — объяснил господин Неймлес. — Поэтому гвиры, члены попечительского совета, предпочли договориться с Упырем, для чего назначили специальных представителей. Мы с тобой, Сеня, то есть Мотя, и есть эти самые п-представители».

Акунин сжато и достаточно полно передает ситуацию. Венцом административных мер, предпринятых Сергеем Александровичем, было категорическое запрещение еврейской диаспоре иметь молитвенные дома. В здание № 10 по Большому Спасоглинищевскому переулку переехал уже упоминавшийся еврейский приют для сирот. А для немногочисленных, правдами и неправдами зацепившихся за московскую жизнь последователей иудаизма единственным местом, где они могли выполнять религиозные обряды, стала домашняя молельня в особняке Лазаря Полякова — на Большой Бронной улице. И лишь в 1906 г. обитателям Зарядья было высочайше разрешено использовать синагогу в Большом Спасоглинищевском переулке по назначению. Кстати, недавно ее купол восстановили, и мы можем видеть этот своеобразный архитектурный памятник таким, каким его задумал архитектор (Венская синагога была уничтожена в годы Второй мировой войны, что еще повышает историческую ценность московского здания).

Возвращаемся на Маросейку. На левой стороне улицы, прямо напротив выхода из Большого Спасоглинищевского переулка, — Большой Златоустинекий. Поклонники Фандорина считают, что его венчание с Лизанькой происходило именно здесь, в одном из храмов мужского Иоанно-Златоустовского монастыря, давшего название Большому и Малому Златоустинским переулкам (подчеркиваю разночтение, это не ошибка). Древний монастырь, основанный в XV в. Иоанном III, был варварски разрушен во время реконструкции 1930-х гг.: если снос ветхого жилого фонда и районов трущоб можно было только приветствовать, то перед политикой, которую советская власть проводила в отношении православных святынь, бледнеют те неприятности, которые сумел доставить генерал-губернатор прихожанам синагоги… В главе, посвященной Рождественке, как вы помните, мы установили невозможность венчания в монастырской церкви.