Москва-bad. Записки столичного дауншифтера

Но всех переплюнул, конечно, Гяур Кяфиров. Несколько раз он заводил песнь «ах, какие девушки – надо познакомиться!» (его никто не поддержал), а на дежурстве уже пытался заводить речь… Но судя по всему, между «сори» и «гуд лак» ему мало что удавалось вклинить.

Немало внимания он уделял и одежде. К примеру, когда в мае я появился в рубашке с закатанными рукавами, едва уловимо напоминавшей чем-то немецко-военную… Он не сдержался и высказал: «Круто!», и прибавил: «Серьёзно». Я только выплюнул воздух.

Кстати, в эту же пору я удостоился комплимента и от Гули, старшей смотрительницы, когда пришёл в летних штанах типа джинсов некоего медно-бежевого цвета (ненавижу привычные «оттенки синего») и бежевой же куртке. Я механически ответил «спасибо», не стал медным сам, но не ожидал. Подумал, не подъезд ли это с её стороны – да нет вроде. Вообще Гуля, как уже сообщалось, самая адекватная и симпатичная, не истеричка и не ментор, как прочие, да ещё полы в храме моет и сортир.

Видимо, обратила на меня внимание после того, как я позволил себе вступить в привычную беседу-сетование, сказав, что надо письмо составить в ГИМ или в департамент: наверно, они просто не знают, сколько тут получают люди и в каких условиях работают. (На что мне хором ответили какой-то бред – хотя в нашей стране всё может быть! – что Собор относится не к Москве, а к Подмосковью, к их какому-то ведомству, где расценки не столичные. Да и писали уже – ответ: «Денег нет». А то, сколько денег Собор приносит ежедневно, – никого не колышет! По слухам, много на ремонт уходит: подземную стоянку начинали рядом с музеем строить – пол-ГИМа чуть не провалилось, стены треснули.) Элегантность – такой категории давно уже нет, да и самого слова, поэтому комплимент от женщины – просто цветок редчайший, росток на камне. Когда у меня под рубашкой, незапланированно расстёгнутой от жары на улице (а в чертогах и в июне ещё было весьма прохладно), разглядели майку с бутылками и неброской надписью со словом «drink», и мне вставили ума – это, конечно, более привычно.

Гяур же сам доставал всех. Сначала он обратился с подобным вопросом к ней же (совпадение, наверное), но был срезан уже на вступительной его части: назвал её Гульнарой (а она, видимо, Августа!). После чего ещё более простецки переадресовался к Станиславу: «А что если в спортивном костюме на работу прийти, как думаешь?» – «Я бы не рискнул», – ответил тот, еле заметно усмешливо скривившись.

Дня через три, влетев в гримёрку к девяти (было уж тепло), я обомлел (и уж не смог сдержать усмешку): предо мной сидел Олег Попов в свои лучшие годы – ну, или Евтушенко в нелучшие! Штаны-дудочки (советские трико-алкоголички какие-то!), заправлены в огромные белые раздолбанные кроссовки с жёлтой отделкой, а поверх всего этого – какая-то распашонка в застиранно-розовую вертикальную полоску, весьма напоминающая, прости господи, робу узника концлагеря и ещё больше – чехол совкового ватного матраса!

Явления старших я ждал с нетерпением… Но сначала была одна Анфиса, все улыбались, Гяур ёрзал на стуле… Затем благополучно засел в подклет как дополнительный экспонат, и лишь к вечеру зашли сразу бабка и Лана и что называется устроили бенефис. «Просто у меня всё постирано», – простодушно оправдывался вьюнош. Видя, что многие смеются в открытую, погнал в контрнаступление: «Что же мне делать, если я живу бедно?!»

Иногда так засидишься на холоде (а на выходе и в ослепительном ранне-весеннем солнце, бьющем в большое окно с видом на Спасскую башню), что теряешь сознание – не буквально, конечно, а некое его обыденное течение… Помимо прочего, мне не раз весьма насущно вот что представлялось: вот, допустим, ядерный удар случился: первая цель – Москва, а именно – Кремль. Скорее всего, она и наводка-то сделана или на Василия Блаженного, или на Спасскую башню!.. С другой же стороны, здесь трёхметровые стены подклета и постоянно трутся полтыщи иностранцев…

В историю я не углублялся, но всё равно, ловя обрывки экскурсионного вещания, о чём-то думал, что-то воображал, а иногда в часы сидения наедине со стенами как бы чувствовал её…

Иногда мне и впрямь чудилось, что уместны какие-то параллели: вот я стучу зубами, мню, что всех и вся выше, могу судить-рядить…