Москва. Близко к сердцу (Страницы героической защиты города-героя 1941—1942)

Днем 2 января я поздравил Бараева с Новым годом. Он выкроил время и прогулялся по Малоярославцу, миновал "березовую рощу" — немецкое кладбище в центре города с надетыми на кресты касками.

Батальон Бараева расположился на короткий отдых в домах неподалеку от монастыря. На каменной стене укреплена памятная табличка с надписью: "Язвы 12/24 октября 1812 года". Бараев всмотрелся внимательно — в монастырской стене, рядом с табличкой, глубокие пробоины от ядер. И тут же следы от свежих осколков.

Он остановился возле монастырских ворот и прочел на мемориальной доске гордое напоминание:

"Малоярославец — предел нападения, начало бегства и гибели врага. Кутузов".

Учитель истории Бараев вспомнил, что Малоярославец в той, первой Отечественной войне переходил из рук в руки восемь раз. Такова была мера упорства россиян!

"Где нам удастся сейчас поставить врагу этот предел?" — задумался Бараев, командир батальона 475-го полка 53-й стрелковой дивизии 43-й армии.

8 декабря 1941 года младший лейтенант Александр Илларионович Бараев был награжден орденом Ленина. 14 февраля 1942 года старшин лейтенант Бараев получил второй орден Ленина.

Макароны с мясом

Вот что рассказал старшина четвертой роты Николай Зайцев:

— Вы, конечно, знаете, что наш батальон воевал на левом фланге, у самого вокзала. Но пути на тот фланг кухне не было: по улицам шлялись фашисты, искали дом потеплее, никак не могли согреться, шинелишки-то худые.

Ну что же, коней мы завернули по двор и оставили кухню в затишке. Повар Хмурович сварил макароны с мясом; тревожился, чтобы они не перестояли. Поэтому топку пришлось потушить — помощник повара Изотов забил ее снегом. На коней набросили попоны, а точнее выразиться, трофейные плащ-палатки, пятнистые такие, не по зимнему сезону, даже в глазах рябит. Была у нас на вооружении и торба с трофейным овсом. Повар Хмурович со своим помощником остался лично охранять макароны, а мы, двое старшин, — Халюков и аз грешный, подались в четвертую роту кружным путем, через центр города.

Где же четвертая рота, которая состоит у нас на довольствии?

Адреса нам никто не оставил, да и если бы сказал кто из своих, на какой улице воюем, — разве найдешь в чужом городе? А тут еще фашисты сменили таблички с названиями улиц: Интернациональную перекрестили в Соединительную, а вместо улицы Парижской коммуны — Зеленая улица. Может, когда-то она и бывала Зеленая, но сейчас мы чуть не утонули в сугробах.

Только прошли базарную площадь и свернули в узкий закоулок — навстречу бежит мальчонка лет четырнадцати, щуплый такой, треух на нем с оторванным ухом.

— Дяденьки, — говорит, — у нас фашисты сидят на чердаке.

Полезли со старшиной Халюковым на чердак, гранаты, само собой, на боевом взводе. Подали команду: "Хенде хох!" Но фашисты нашего распоряжения не выполнили, пришлось истратить гранаты по назначению. Лично аннулировали четырех укромников вместе с их замерзшим пулеметом.

А мальчонка в треухе — по-нашему, по-старшински выразиться, бывшем в употреблении — заново докладывает:

— Дяденька, во втором доме от угла фашисты в подвале прячутся.

Пришлось второй раз отложить поиски четвертой роты и завернуть к тому подвалу. Подобрались, конечно, втихомолку. Лично подал команду: "Вылезай!" — но фашисты меня, наверно, недопоняли. Пришлось истратить еще одну гранату ручного действия и аннулировать двух подвальных крыс.

Идем дальше по городу Малоярославцу, юго-западнее базара улицу перебегают три фашиста, и все трое замотали головы тряпьем, видимость у них слабая, по сторонам не глядят. Вскинул карабин, прикончил одного мерзляка, а двое, более прыткие, подались в переулок.

Мы со старшиной Халюковым кинулись наперерез. Перемахнули через забор, миновали палисадник, двор и заняли позицию: Халюков за одним углом, я за другим. А фашисты бегут по тому переулку, нас не видят. Бегут, а про то забыли, что в спину целиться легче. Оба там и преставились между сугробами.

Наш батальон, оказывается, сильно вперед продвинулся. Комбата Миронова я нашел в двухэтажном каменном доме у самого вокзала.

— Разрешите доложить, — говорю комбату, — кухня прибыла, ждет в затишке.

— Хорошо, очень хорошо, Зайцев, — лично похвалил комбат. — Кормите людей, да посытнее, да поскорее!

Разузнали точный адрес четвертой роты и отправились мы, двое старший, восвояси, за походной кухней, а по дороге внимательно вели наблюдение за местностью, чтобы в случае чего предупредить самих себя.

Решили больше не отвлекаться посторонними делами. Время двигалось к семнадцати ноль-ноль, шибко смеркалось.

Кухню мы нашли в полном порядке. Помощник повара Изотов быстро разжег топку. Обед разогревали на ходу. Из трубы шел дымок, но дверцы топки закрыли, и когда мы ехали по улицам, огня не было видно. Чтобы макароны с мясом не пригорели, добавили жиру.