Москва. Близко к сердцу (Страницы героической защиты города-героя 1941—1942)

1. Ввести с 20 октября 1941 г. в городе Москве и прилегающих к городу районах осадное положение.

2. Воспретить всякое уличное движение как отдельных лиц, так и транспортов с 12 часов ночи до 5 часов утра, за исключением транспортов и лиц, имеющих специальные пропуска от коменданта г. Москвы, причем в случае объявления воздушной тревоги передвижение населения и транспортов должно происходить согласно правилам, утвержденным московской противовоздушной обороной и опубликованным в печати.

3. Охрану строжайшего порядка в городе и в пригородных районах возложить на коменданта г. Москвы генерал-майора т. Синилова, для чего в распоряжение коменданта предоставить войска внутренней охраны НКВД, милицию и добровольческие рабочие отряды.

4. Нарушителей порядка немедля привлекать к ответственности с передачей суду Военного трибунала, а провокаторов, шпионов и прочих агентов врага, призывающих к нарушению порядка, расстреливать на месте.

Государственный Комитет Обороны призывает всех трудящихся столицы соблюдать порядок и спокойствие и оказывать Красной Армии, обороняющей Москву, всяческое содействие.

Председатель Государственного Комитета Обороны

И. Сталин

Сталин распорядился, чтобы постановление было опубликовано не позднее 5 часов утра во всех газетах, передано по радио, расклеено по городу и в пригородах.

От советского информбюро

20 октября

Вечернее сообщение 19 октября: В течение 19 октября на всех направлениях фронта продолжались бои. Особенно упорные бои шли на МОЖАЙСКОМ и МАЛОЯРОСЛАВЕЦКОМ направлениях.

20 октября

"Утром ко мне подошел начальник политотдела Деревянкин, — рассказывал маршал бронетанковых войск, дважды Герой Советского Союза М. Е. Катуков, — он был явно расстроен.

— Михаил Ефимович, один экипаж пропал!

— То есть как пропал?

— Как в воду канул. И чей бы вы думали? Лавриненко. Ума не приложу, куда они делись!

Я рассказал Ивану Григорьевичу, что когда бригада пошла на Москву, то по просьбе командования 50-й армии оставил Лавриненко для охраны ее штаба. Командование армии обещало долго не задерживать его. Но с этого дня прошло уже четверо суток.

Кинулись звонить во все концы, но следов Лавриненко найти так и не смогли.

Только перед походом в Москву Лавриненко приняли кандидатом в члены партии. В боях под Мценском он проявил себя отважным и грамотным командиром. И вдруг такое чепе!..

В полдень к штабу, лязгая гусеницами, подкатила тридцатьчетверка, а за ней — штабной автобус немецкого производства.

Люк машины открылся, и оттуда как ни в чем не бывало вылез довольный, веселый Лавриненко, а следом — Борзых и Федотов. За рулем штабного автобуса сидел четвертый член экипажа — Бедный.

— Где вы были?! — зашумел было первым подбежавший Деревянкин.

— Да вот немного подзадержались, — улыбаясь, проговорил Лавриненко.

— Где? Почему так долго?!

Вместо ответа Лавриненко вынул из нагрудного кармана гимнастерки бумагу и подал начальнику политотдела.

"Полковнику Катукову, — прочел Деревянкин. — Командир машины Лавриненко Дмитрий Федорович был мною задержан. Ему была поставлена задача остановить прорвавшегося противника и помочь восстановить положение на участке фронта в районе Серпухова. Он не только с честью выполнил эту задачу, но и геройски проявил себя. За образцовое выполнение боевой задачи Военный совет армии всему личному составу экипажа объявил благодарность и представил к правительственной награде. Комбриг Фирсов".

Подошел и я к танку Лавриненко, прочитал записку Фирсова, обнял лейтенанта, поблагодарил за службу и попросил рассказать о случившемся подробнее.