Москва еврейская

Для обустройства беженцев требовались значительные средства. Призывая московских евреев к активной помощи обездоленным людям, раввин Яков Мазе со свойственной ему страстностью напоминал о многовековой традиции: «Весь еврейский народ — это странник с факелом в одной руке и с Торой в другой… При народном бедствии то, к чему призывают, — не жертва и не пожертвование. Не жертва потому, что на жертвы способны лишь герои; не пожертвование потому, что пожертвование дается или людьми слабыми, или с целью отделаться от навязчивых просьб. Это — платеж долга, и потому все без изъятия должны участвовать в самообложении».

В Москве постоянно проходил кружечный сбор в фонд помощи. Московская еврейская община объявила 2, 3, 4 октября 1916 г. «днями самообложения», обязывая членов общины вносить дополнительные средства. В синагогах, еврейских учреждениях висели плакаты, призывающие к активному участию в благотворительной акции: «Самообложение — путь к устройству беженцев на новых местах; самообложение — основа наших культурных и экономических учреждений, участвуйте в самообложении; платите сообразно своему доходу; самообложение — показатель нашей общественной зрелости! Помните о самообложении!».

Состоятельные члены Московской еврейской общины активно поддерживали благотворительные программы. В 1916 г. известная чайная фирма «В. Высоцкий и Ко.» пожертвовала в распоряжение московского Еврейского общества по оказанию помощи больным и раненым 10 000 рублей. После смерти Л. С. Полякова в 1914 г. Хозяйственное правление еврейской общины возглавил глава фирмы Давид Высоцкий, и под его руководством 13 апреля 1916 г. прошло собрание торгово-промышленной группы по оказанию содействия жертвам войны. Помощь евреям-беженцам оказывали многие русские люди, о чем с волнением в феврале 1916 г. говорил депутат Думы Н. М. Фридман: «На этом темном фоне еврейского гнета выделяется одно бытовое явление — отношение русского населения внутренних губерний к евреям-беженцам. Эти евреи-беженцы, чуждые по языку, по религии, по внешнему виду, прибывшие с далеких окраин, встречали гостеприимство и помощь. Русские женщины, русская молодежь встречали их в городах внутренних губерний, устраивали питательные отряды, приискивали им помещение. Перед нами открылась благодарная душа великого народа, своим здравым чутьем понявшего, что это не враги народа, а несчастные люди, пострадавшие от войны».

В Москве по инициативе князя Е. Н. Трубецкого проходили благотворительные программы в пользу пострадавших от войны евреев.

9 апреля 1916 г. прошел первый концерт в пользу беженцев в Большом зале Консерватории; в добром деле участвовали лучшие артисты и писатели России: М. Н. Ермолова, А. Н. Нежданова, А. И. Южин, К. С. Станиславский, А. Н. Толстой; из Петрограда приехал А. М. Горький, которого восторженно приветствовал весь зал. Корреспондент «Нового восхода» сообщал читателям: «Вся двухтысячная толпа встала, как один человек, то был трогательный знак уважения и благодарности к знаменитому писателю, смело поднявшемуся на защиту евреев». Концерты неоднократно повторялись в 1916 г. В предреволюционные годы еврейское население Москвы переживало подъем.

В 1916 г. в город приехал поэт Хаим Бялик. Его поэтические вечера проходили во многих залах города, заполненных до отказа. По инициативе Я. И. Мазе был основал детский фонд им. Бялика для издания детской литературы на еврейском языке. Правление фонда находилось в доме 9 по Армянскому переулку. Московский раввин направил поэту восторженную телеграмму: «Привет тебе, великий писатель новой еврейской литературы! Могучая лира досталась тебе. В ней слились отголоски пророков, певших нацию, влюбленную в своего Б-га, сила талмудической агады, смелая фантазия каббалы, поэтическое чувство хасидизма, обличавшего позор страха и отчаяния, и, наконец, озарение новой культурой, мечта народа-скитальца, замыслившего исторический возврат».

В дни революций

Февральская революция, потрясшая всю страну, вызвала глубокий разлад в настроениях людей. Временное правительство отменило черту оседлости; из дальних ссылок и мест заключения в Москву приехали бывшие политзаключенные, среди которых было много евреев. 4 марта 1917 г. в переполненном зале хоральной синагоги раввин Я. И. Мазе произнес молитву за новое правительство России, призвав людей к объединению. Однако его призыв не был услышан. Состояние общества не могло не отразиться на национальной среде. Население было разобщено по отдельным партийным группам, враждовавшим между собой. 11 марта в помещении цирка Никитина состоялся митинг еврейской общественности, и его организаторы, понимая разобщение в обществе, пытались объединить людей. Яков Мазе начал выступление на иврите; после приветственных слов он перешел на русский: «Прежде всего не от имени партий, но от имени всего народа свободное еврейство должно засвидетельствовать незыблемость своей вечной, неумирающей религии».