Москва и мертвичи

Наши инсайдеры сообщают, что мэрия пытается спустить дело о пропажах в национальном парке на тормозах. Интересанты – лично команда мэра, которым невыгодно выглядеть слабыми и неспособными решить резонансную проблему перед Днем города и Единым днем голосования. Заявления о скором открытии «Лосиного Острова» были преждевременными, у следствия большие вопросы к качеству доказательной базы. Так, по данным источника, шерсть застреленных недавно волков не совпадает с той, что была найдена на месте резонансного нападения на лосиную биостанцию, а характер ран указывает на более крупное животное. На информацию наложен блок в большинстве СМИ.

Впрочем, как водится, решать вам, дорогие подписчики. По словам источника из мэрии, дело с парком завершено, а силовики лишь пытаются поднять свои акции перед грядущими перестановками в верхах.

Я быстро прокрутил ленту новостей, о новых нападениях в «Лосином Острове» сообщений не было. Но теперь точно надо было проведать жену Хунда. Я потянулся к телефону.

Спустя час дверь нам открыл сам Хунд.

Я изумленно уставился на него, не ожидая такой встречи. Как на фото. Смотрит исподлобья, нос толстый, черные волосы, собранные в косичку. Черная майка Megadeth.

– Вы кто?

– Полиция… Э-э-э, а Марьяна не говорила, что вы дома.

– А я только что вернулся.

– А вы знаете, что вас искали вообще-то?

– Искали? Кто? – он деланно вскинул брови.

– Алексей, можно мы пройдем? Многое надо обсудить.

– Да, минутку.

Он прошел вглубь квартиры и закрыл, судя по звукам, какую-то дверь на ключ. После чего вернулся и пригласил нас на кухню:

– Проходите. Марьяны нет, ушла, у нее там беспорядок просто, – пояснил он.

В оформлении квартиры преобладали темные тона. Кажется, такой ремонт, черный с красным, был в моде у московских тусовщиков нулевых. По дороге на кухню я успел заметить гостиную с черными обоями с иероглифами и пурпурным потолком, а также статуэтки египетских божеств из темного камня с прожилками на комоде в коридоре. Фартук на кухне был выложен мелкой алой плиткой, пол – крупной серой, стол был из темно-прозрачного пластика, барные стулья к нему обиты бордовой кожей.

– Стильная квартира, – бесцветно прокомментировала Агафья.

– Да, нам повезло найти такую, долго на «Циане» искали с подходящим ремонтом. Так что вы хотите? – устало спросил Алексей, со вздохом падая на стул.

– Ну, давайте начнем по порядку. Где вы были с, – я заглянул в блокнот, – четырнадцатого июля по сегодняшний день? Вы говорите, что только что вернулись домой.

– Я к матери ездил. Под Таганрог. Деревня Валуйки, – говорил он быстро и отрывисто, буравя глазами собеседника.

– И это может кто-то подтвердить?

– Ну… мать может. Наверное.

– А чем ехали? Билетика не осталось? Чтобы в базы не лезть, паспорт ваш не проверять.

– Попутками. Люблю автостоп. Паспорт вам могу принести. Хоть сейчас.

– А показания оператора говорят, что ваш телефон в Москве находился.

– Так и есть. Не брал с собой.

– И в Таганроге были все это время?

– Родня. Соскучился.

– Вы исчезли при странных обстоятельствах… – заметила Агафья. – Вы знаете, что ваш сосед говорит, что вы на него напали?

– Кто говорит? Кто напал?

– Васильев Юрий Иванович.

– Этот-то? – Хунд неискренне засмеялся. – Алкаш. И верите ему? И как я на него напал?

– Я? Я не говорила, что вы напали.

– Ну вы же пришли меня допрашивать. Значит, подозреваете.

– Алексей, вам известна судьба вашего собутыльника Михаила? – сменил я тему.

– А что с ним?

– Он мертв.

– Мертв? Как?!

– Разорван то ли волком, то ли стаей собак. Ваши друзья Васильев и Витек, который сейчас в коме, якобы последний раз видели вас выпивающим с ними вечером четырнадцатого июля. Во время этого, со слов Васильева, вы исчезли, а на них напали. Вы были с ними в тот вечер?

– Какой ужас… Послушайте, – он пригнулся к нам. – Поймите. Они алкоголики. Вечно нажрутся. Потом мерещится им. Я выпил и ушел.

– Вот так выпили и решили уехать в деревню под Таганрог? Не объясняя жене? Без вещей? Даже телефон не взяли?

– И что вы с ними тогда распиваете регулярно, если они алкоголики? – добавила Агафья.

Он пригнулся еще ближе и понизил голос: