Москва и Орда

Если перечень князей в летописях Дубровского и Архивской достоверен^{572}, можно констатировать, что возглавляемый великим князем Московским союз князей Северо-Восточной Руси с участием части верховских и смоленских князей, оформившийся в 1374–1375 гг., продолжал существовать, но в Куликовской битве приняли участие несколько меньшие силы, чем в походе на Тверь. В войну с Мамаем, помимо великокняжеских войск и отрядов Ольгердовичей, вступили: Федор Романович Белозерский с сыном, Иван Васильевич Вяземский, Андрей Федорович Ростовский, Андрей Федорович Стародубский, один из ярославских князей Васильевичей, Федор Михайлович Моложский, Семен Константинович Оболенский, Иван Константинович Тарусский, Роман Михайлович (бывший князь Брянский), Василий Михайлович Кашинский и сын Романа Семеновича Новосильского.

Русское войско, стремясь не допустить соединения Мамая с Ягайлой, выдвинулось в верховья Дона и 8 сентября 1380 г. полностью разгромило силы Мамаевой Орды^{573}. Бежав с поля битвы, Мамай собрал «останочную свою силу, еще въсхотѣ ити изгономъ пакы на великаго князя Дмитрея Ивановича и на всю Русскую землю», но вынужден был выступить против воцарившегося (с помощью Тимура) в заволжской части Орды Тохтамыша^{574}. Эмиры Мамая перешли на сторону нового хана, временщик бежал в Крым и был вскоре убит^{575}.

Противостояние Московского великого княжества с Мамаевой Ордой завершилось крахом последней. Дмитрий Донской не позволил Мамаю восстановить власть над русскими землями. Но другим, невольным результатом Куликовской победы стало нарушение существовавшего почти двадцать лет неустойчивого равновесия между двумя частями Орды: разгром Мамая способствовал объединению их под властью законного хана. Объективно более всего конкретной политической выгоды от поражения Мамая на Куликовом поле получил Тохтамыш.

* * *

События, имевшие место в московско-ордынских отношениях в начале 80-х гг. XIV в., в историографии всегда были как бы в тени Куликовской победы. Традиционно принято считать, что успешный поход Тохтамыша на Москву 1382 г. восстановил зависимость Северо-Восточной Руси, ликвидированную при Мамае^{576}. Поскольку до разрыва Дмитрием Ивановичем вассальных отношений с Мамаем зависимость от Орды существовала около 130 лет, а после похода Тохтамыша — еще без малого сто, этот последний выглядит при таком подходе, по сути дела, событием, сопоставимым по своим последствиям с нашествием Батыя. Между тем слабое исследовательское внимание к конфликту 1382 г. привело к тому, что недостаточно выясненными остались два комплекса вопросов: 1) каковы были отношения русских князей с Тохтамышем до похода и чем была вызвана военная акция хана; 2) почему последствия поражения оказались такими мягкими для Москвы — Тохтамыш не попытался лишить Дмитрия великого княжения Владимирского (Мамай делал это трижды и, сумей он победить, наверняка реализовал бы на практике свое неотмененное решение об отнятии великого княжения у московского князя).

В самом конце 1380 г. Тохтамыш прислал послов к Дмитрию и другим русским князьям, «повфцая имъ свои приходъ и како въцарися, и како супротивника своего и ихъ врага Мамая победи». Зимой и весной 1381 г. русские князья, отпустив послов «съ честию и съ дары», «отьпустиша коиждо своихъ киличеевъ со многыми дары ко царю Токтамышю»; в том числе Дмитрий Иванович «отьпустилъ въ Орду своихъ киличеевъ Толбугу да Мохшѣя къ новому царю съ дары и съ поминкы»^{577}. Что означал этот акт? Свидетельствовал ли он о признании вассальных отношений с Тохтамышем? Положительный ответ давали А. Е. Пресняков, Б. Д. Греков, Л. В. Черепнин^{578}, отрицательный — Н. М. Карамзин, А. Н. Насонов, И. Б. Греков^{579}. Полагаю, что посылка «даров и поминков» означала констатацию факта восстановления законной власти в Орде и формальное признание Тохтамыша сюзереном. Но вопрос о выплате задолженности по выходу, накопившейся за годы противостояния с Мамаем, московская сторона не собиралась поднимать (дары и «поминки» — не выход). Очевидно, после разгрома Мамая Дмитрий не спешил восстанавливать даннические отношения с Ордой, но в то же время не имел оснований не признать царское достоинство (и, следовательно, формальное верховенство) нового правителя Орды, к тому же только что добившего его врага. Великий князь занял выжидательную позицию, решив посмотреть, как поведет себя хан.

В Никоновской летописи сообщается, что 1 ноября 1380 (6889 сентябрьского) г. «вси князи Русстии, сославшеся, велию любовь учиниша между собою»^{580}. Источник этого свидетельства неизвестен; если оно достоверно, следует полагать, что после смены власти в Орде произошло подкрепление того союза русских князей, который сработал в 1375 и 1380 гг.