Москва и Восточная Европа. Национально-территориальные проблемы и положение меньшинств в странах региона. События. Факты. Оценки

Совершенно очевидно, что и эти условия были сформулированы в убеждении, что именно Антанта будет диктовать свою волю на мирной конференции. Они носили откровенно избирательный характер, касались только Центральных держав. Ничего не говорилось и о том, какие формы примет освобождение угнетенных народов Австро-Венгрии и Турции, смогут ли они создать независимые государства или ограничатся автономией. Если исходить из отождествления русского плана решения польского вопроса c освобождением, то речь шла только об автономии. Именно так понимали лондонские условия в Вене: территориальные уступки Румынии, Италии и Сербии и «полное преобразование двуединой монархии на началах федерализма»[42].

Последующие тайные контакты с Веной показали, что Антанта в тот момент еще не приняла окончательного решения о будущем Австро-Венгрии, хотя в ответе содержалась неприкрытая угроза ее развала. Заслуживает внимания еще одно наблюдение. В ответе наряду с обобщенным понятием «славяне» назывались и «чехословаки» (а не чехи и словаки или чехи). Термин появился в тексте ответа по настоянию французов и был им подсказан Э. Бенешем, согласовавшим его предварительно со словаками М. Штефаником и Ш. Осуским[43]. Появление «чехословаков» означало в определенной степени легализацию в международных документах взглядов Масарика и его соратников на будущее чешское государство как многонациональное образование[44].

Определение Антантой позиции по принципиальным вопросам будущего мира позволило Вильсону сформулировать американское видение проблемы. 22 января 1917 г. он зачитал перед сенатом свое послание, лейтмотивом которого было положение: «Это должен быть мир без победы». Президент США предложил взять за основу прочного мирного урегулирования доктрину Монро: «ни одна страна не должна стремиться установить свой образ правления в другой стране или над другим народом; всякий народ должен быть свободен в определении своей собственной формы правления, собственных путей развития, беспрепятственно, безбоязненно, не подвергаясь угрозе, – малые народы наравне с великими и могущественными»[45]. Позиция Вильсона, на первый взгляд, была созвучна праву наций на самоопределение, но главная идея послания свидетельствовала, что в тот момент он склонялся к мысли о нежелательности каких-либо территориальных изменений в Европе по сравнению с довоенным периодом. Исключение делалось им только для Польши, поскольку на предоставление ей независимости согласились, хотя и на разных условиях, Австро-Венгрия, Германия и Россия.

Только 31 января 1917 г. был получен германский ответ на ноту Вильсона, который почти полностью (исключение составило Польское королевство) игнорировал национальный принцип[46].

В целом, в начале 1917 г. в лексиконе правительств Антанты и США в самой общей форме появилось положение о праве народов на определение собственной судьбы, но без указания, будет ли оно предоставлено всем негосударственным европейским нациям. Конкретизировалась только готовность решить польский вопрос по петербургскому сценарию. Что касается Центральных держав, то они, осознавая таившуюся в позиции Антанты и США угрозу их территориальной целостности, ограничивались лишь приверженностью своему акту от 5 ноября 1916 г., хотя Австрия в феврале 1917 г. допускала, например, возможность передачи Боснии и Герцоговины Сербии[47].

Но при всей нерешительности держав в постановке вопроса о самоопределении наций к 1917 г. имел место заметный прогресс в его судьбе. Это вопрос перестал быть делом передовой общественности и лидеров угнетенных народов. Правительства Антанты и США, осознавая всю его разрушительную силу для многонациональных государств (а они все, за исключением Америки, были таковыми), тем не менее не только включили его в свои тайные калькуляции, но и публично заявили о намерении его решать, а Берлин и Вена даже сделали это для поляков Царства Польского.

В то время правительства воюющих сторон еще не дозрели до понимания того, что наиболее эффективный путь решения национального вопроса – это тотальная депортация инонациональных групп населения на их историческую родину и что в ряде стран с регионами смешанного проживания титульных и нетитульных наций при применении национального принципа появится проблема национальных меньшинств. К осознанию этого нового вызова США и Антанта пришли позже, в конце 1918 г. Именно тогда и родилась идея создания системы международной защиты не только религиозных, но и национальных меньшинств.

«Музыкальная» обструкция украинских политиков в галицийском сейме как инструмент борьбы за политическое равноправие

Дмитрий Станиславович Парфирьев