Москва и жизнь

Агенты госбезопасности на «жигулях»

Путь предстоял недалекий: до дачи Ельцина около 30 километров. Сев в машину, предупредил Михаила Шарова, водителя:

— Мы поедем в пекло. Возможны танки, выстрелы, наш захват, кровь. Если откажешься, никаких претензий.

Слышу в ответ:

— Поехали. Чего там.

И мы рванули.

Неподалеку от дачи Ельцина Михаил обратил мое внимание на бежевый автомобиль, «жигуленок».

— Вот он, КГБ. Я их всех знаю. Нас зафиксировали.

Вскоре нашу «Волгу» остановили милиционеры с автоматами. При подъезде к даче встретили несколько человек в штатском и тоже с оружием: пистолетами и короткими автоматами. То была охрана президента России.

Открыла дверь Наина Иосифовна, спокойная и приветливая. Я, глядя на очень чистые полы, хотел снять ботинки. Она замахала руками. Из прихожей вошел в комнату и за большим столом с бумагами увидел среди собравшихся хорошо знакомые лица Хасбулатова и Руцкого, тех, кто два года спустя выступят с оружием против Ельцина. По телефону специальной, охватывающей всю страну связи, «ВЧ», передавался текст Обращения к народу.

Ельцин появился в шлепанцах на босу ногу, тенниске и, не утратив чувства юмора, обратился к домашним:

— Женщины, можно, наконец, найти носки для президента России?..

Показал на яблоки в вазе:

— Попробуй, вкусные. Сами сушим…

— Москва с вами, — сказал я ему.

Вошел в дом мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак, приехавший в то утро в Москву по делам. Мы посидели с ним на диване, перебросились несколькими фразами. Я ему посоветовал любыми путями быстрее добираться до Санкт-Петербурга. Наши города надо было поднимать первыми. Разговор за столом произошел недолгий. Решали, как организовать в Москве сопротивление мятежникам.

Уверенность в москвичах у меня сохранялась полнейшая. Время после митинга 28 марта убеждало, что народ выступит против ГКЧП. Я вспомнил и другую мощную манифестацию, организованную демократами 29 апреля, и худосочный митинг, состоявшийся 1 мая на Красной площади по велению официальных профсоюзов и в присутствии Михаила Горбачева. Вот почему, прощаясь, заверил Ельцина в безоговорочной поддержке москвичей.

— Спасибо, — ответил он. — Поднимайте народ. Так просто все это не кончится.

Экземпляр Обращения я держал в руках. Мы уехали с его напутствием: «Осторожно, предельно осторожно. Постарайся прорваться».

Возвращаться решили другим путем. Дорога шла лесом. Я сказал водителю: «Миша, давай менять номер на машине». В багажнике у нас хранились запасные номера, необходимые как раз для возникшей опасной ситуации, хотя мы их практически не использовали. Новый номер относился к транспорту МВД. Машины с такими номерами милиция не останавливала. Так, в буквальном смысле на ходу, мы стали овладевать неведомой нам прежде наукой конспирации, о которой знали лишь по книгам, кинофильмам о революционном подполье.

Машина снова пошла на предельной скорости. За окнами мелькнул знакомый бежевый «жигуленок», стоявший на прежнем месте. Выехали на шоссе и пристроились к колонне идущих цугом машин, чтобы не привлекать внимания. Минуты через три всю колонну, куда мы затесались, на бешеной скорости обогнал тот самый «жигуленок». Когда подъехали к Кольцевой дороге, границе Москвы, навстречу нам, теперь уже в другую сторону, пронесся он же. Нас явно искали по известному сидящим в «Жигулях» номеру… Хотели ли захватить или устроить катастрофу на шоссе, скорее всего, никто и никогда не узнает.

У Манежа увидели танки, но до мэрии добрались без происшествий.

В пять утра председатель КГБ Крючков приказал арестовать Ельцина, руководителей России и доставить их в подготовленное для этого помещение в Завидове, поселке под Москвой.

С самого начала командир «Альфы» генерал Карпухин старался не выполнять указания Лубянки, хотя постоянно раздавались требования немедленно действовать и докладывать об обстановке. Генерал возражал: на даче арестовывать нельзя, охрана президента окажет сопротивление и будут жертвы. В шестом часу утра «Альфа» оцепила дачу. Однако захват не состоялся. И президент с охраной благополучно проследовал в Белый дом.

Я поднялся к себе в кабинет и попросил немедленно максимально размножить Обращение и распространить его по всей Москве. Подходили депутаты и уносили Обращение к своим избирателям. Их маршруты пролегли по всему городу. Москвичи увидели Обращение на стенах домов, заборах, на танках и бронетранспортерах. Опубликовали его запрещенные, но выходившие подпольно газеты, прочитали «Эхо Москвы» и «Радио России». У меня словно гора с плеч свалилась, и не только потому, что вернулся живым и здоровым: сделали дело огромной важности. Начало отпору было положено.

Казалось, прошел весь день. Взглянул на часы — 10.30. Поступили сообщения, что Борис Ельцин благополучно добрался до Белого дома. Тогда я не очень-то задумывался о происшедшем, а когда в мыслях возвращаюсь к тем дням, задаюсь вопросом: почему все, кто находился с ним, и мы с водителем Мишей «прорвались»?