Москва – Испания – Колыма. Из жизни радиста и зэка

«Заключенные, я начальник вашего конвоя. Вы следуете спецэшелоном на Дальний Восток до города Владивостока. В пути будете получать горячее питание два раза в день, конечно, только на остановках. По мере возможности будете проходить санобработку (из этого следовало сделать вывод, что ехать мы будем долго). В пути следования вы должны соблюдать строжайшую дисциплину и беспрекословно выполнять все распоряжения конвоя. За всякие нарушения виновные будут водворяться в вагон-карцер, а за особо злостные нарушения там будут надеваться наручники. Что такое наши наручники вы, наверно, слышали, и потому не советую доводить нас до принятия таких мер. Отдельное предупреждение насчет попыток бежать: в голове, середине и хвосте эшелона круглосуточно расположены стрелки с пулеметами. Ночью эшелон освещается прожекторами. В случае попытки, нарушив решетку, высунуть голову из окошка, конвой открывает огонь без предупреждения, а стрелять они умеют. Особо предупреждаю насчет попыток выломать на ходу эшелона пол в вагоне и попытаться совершить побег через такую дыру: обратите внимание, что через каждые десять вагонов, около сцепки, имеются “кошки” (так называлось дьявольское изобретение конвойных войск, состоящее из толстой стальной гребенки с заостренными на концах и выгнутыми в сторону движения зубьями, смонтированное так, что зубья эти, заняв всю ширину колеи, не доходили до земли сантиметров на десять-пятнадцать. Так что, если бы кто-нибудь и попытался, выломав доски в полу вагона, на ходу спрыгнуть на колею и лечь на нее, в расчете что поезд пройдет над ним, то этими “кошками” он был бы буквально разорван в клочья). А теперь по вагонам, сорок человек на вагон».

Принесли ящики с личными делами и начали выкликать по фамилиям, дополнительно записывая вызванных в свою книгу. Называют фамилию, краткий опрос, и – «Отходи в сторону!». Отберут сорок человек, конвой ведет их к вагону, кладут сходни, и: «Заходи по одному». В вагоне еще раз считают, с грохотом закрывается дверь, задвигается засов, который для надежности еще заматывается толстой проволокой. Таким образом, часам к двенадцати ночи весь эшелон был загружен. Прицепили паровоз ФЭД[187], гудок, резкий рывок и – прощай, Новочеркасская тюрьма. Пребывание в ней, пожалуй, стало для меня единственным светлым пятном на долгом крестном пути по тюрьмам НКВД и гулаговским лагерям.

Начали размещаться в вагоне. Вагон стандартный, еще царского времени, размещение – сорок человек, или восемь лошадей. По переднему и заднему краям вагона были настелены гладкие доски длиной примерно в рост среднего человека. Над ними, на расстоянии около метра, а то и больше, имелся второй ярус таких же досок. Посередине вагона, против дверей, был проход в ширину дверей вагона, в нем в зимнее время помещалась печка, но мы ехали летом, и проход был свободен. На постеленных досках могли более-менее свободно разместиться по десять человек средней комплекции. Правда, лежать вдесятером на спине было тесновато, но бочком все помещались нормально. Таким образом, в вагоне могли находиться сорок человек. Над верхними нарами с двух сторон были окошечки, примерно 25 на 40 сантиметров, забранные железными прутьями. В проходе между дверями можно было хоть немного размять уставшие от лежания ноги. Вот и вся обстановка. Двери во время движения закрыты наглухо, и наблюдать за дорогой можно только в окошечко, лежа на верхних нарах с краю.

Меня вызвали на посадку одним из первых, и я занял аристократическое место на верхних нарах по ходу движения поезда, около окошечка. Позднее установилась очередь из желающих смотреть в окошко, и я часто уступал им свое место.

3

Утомленные сегодняшним суматошным днем, все, как только устроились, сразу уснули. Вдруг, среди ночи, нас разбудил дикий грохот по стенкам вагона. Оказалось, что наши бдительные стражи, воспользовавшись остановкой эшелона на каком-то полустанке, решили проверить, не расшатали ли мы какую-нибудь из боковых досок, готовясь к побегу. Для этого у них имелись специальные деревянные молотки на длинных ручках. При ударе такого молотка об доску обшивки вагона оторванная или плохо закрепленная доска издавала дребезжащий звук. Проверяли все очень тщательно, каждую доску в отдельности. Не найдя нарушений, конвоиры оставили нас в покое и взялись за следующий вагон. Поскольку наш спецэшелон шел, по-видимому, вне расписания, то останавливались мы часто и стояли подолгу. Только поезд остановится – а ночью это случалось почему-то чаще, чем днем, – бух! бух! по стенкам вагона, и сна как не бывало. Днем такие проверки были еще терпимы, но ночью они сводили с ума. Хорошо, что можно было и днем кемарнуть: на ходу проверок не делали.

Был в вагоне небольшой бачок с водой, но из-за сильной жары и духоты его хватало не более чем на час-два. Основной «водопой» производился только на длительных дневных остановках.