Читаем Москва – Испания – Колыма. Из жизни радиста и зэка полностью

Москва – Испания – Колыма. Из жизни радиста и зэка

Учитывая изложенное следует прийти к выводу, что ХУРГЕС Л. Л. осужден необоснованно.

Руководствуясь ст. 25 Положения о прокурорском надзоре в СССР,

ПРОШУ:

Постановление Особого Совещания при НКВД СССР от 23 июля 1937 года в отношении ХУРГЕСА Льва Лазаревича отменить и дело прекратить по п. 5 ст. 4 УПК РСФСР.

Зам. Генерального прокурора СОЮЗА СССР

генерал-майор юстиции Е. ВАРСКОЙ

29 июня 1956 г.

<15>

Определение Военной Коллегии Верховного Суда СССР об отмене приговора и прекращении производством дела о Л. Л. Хургесе 1937 г.

Протест Генеральной прокуратуры СССР по делу Л. Л. Хургеса

10 ноября 1956 г.

Секретно

ВЕРХОВНЫЙ СУД СОЮЗА СССР

ОПРЕДЕЛЕНИЕ № 4н – 011341/56

ВОЕННАЯ КОЛЛЕГИЯ ВЕРХОВНОГО СУДА СССР

В составе: Председательствующего полковника юстиции Коваленко,

Членов: подполковника юстиции Гвинепадзе и подполковника юстиции Мышакова

Рассмотрев в заседании от 10 ноября 1956 г. протест Генерального Прокурора СССР на Постановление Особого Совещания при НКВД СССР от 23 июля 1937 года, которым ХУРГЕС Лев Лазаревич, 1910 года рождения, уроженец гор. Москвы заключен в исправительно-трудовой лагерь сроком на восемь лет.

Заслушав доклад т. Мышакова, заключение пом. Главного военного прокурора полковника юстиции Прохорова, поддержавшего протест, —

УСТАНОВИЛА:

По обвинительному заключению ХУРГЕСУ вменено в вину то, что он, находясь в 1936 году в спецкомандировке в Испании в качестве радиоспециалиста-коротковолновика, проводил антисоветскую троцкистскую агитацию и в ответственный момент вывел из строя радиостанцию.

В протесте указывается, что ХУРГЕС был репрессирован неосновательно, т. к. до его ареста органы НКВД не располагали какими-либо достоверными данными об антисоветской деятельности ХУРГЕСА, а собранные по делу в стадии предварительного следствия доказательства опровергаются материалами проверки, произведенной в настоящее время.

Так, допрошенные в 1956 году свидетели Киселев, Перфильев, Левина и Долгов характеризовали ХУРГЕСА как добросовестного работника-радиста, награжденного в 1936 году правительственной наградой. Причем свидетель Киселев на допросе не подтвердил факты указанные им в донесении в 1937 году о том, что ХУРГЕС вывел из строя радиостанцию и, что восхвалял Троцкого.

Сам ХУРГЕС в стадии предварительного следствия признал, что он однажды в декабре 1936 года в разговоре о возможности использования техники буржуазных государств сказал, что у Троцкого можно поучиться «техническим приемам ораторского искусства, но расценил это высказывание как «глупую мальчишескую выходку».

Поскольку подобное высказывание ХУРГЕСА не содержит признаков преступления, предусмотренного ст. 58–10 УК РСФСР, а других каких либо доказательств, свидетельствующих о преступной деятельности ХУРГЕСА в деле нет, Генеральный Прокурор СССР просит Постановление Особого Совещания отменить и дело в отношение ХУРГЕСА прекратить по п. 5 ст. УПК РСФСР.

Находя протест прокурора обоснованным, Военная Коллегия Верховного Суда СССР, —

ОПРЕДЕЛИЛА

Постановление Особого Совещания при НКВД СССР от

23 июля 1937 года отменить и дело о нем за отсутствием состава преступления производством прекратить.

Председательствующий

Члены

<16>

Заявление Л. Л. Хургеса в КГБ СССР о возвращении или компенсации имущества, конфискованного при аресте

20 декабря 1956 г.

В Комитет Гос. Безопасности

При Совете Министров СССР

от Хургес Льва Лазаревича г. р. 1910 проживающего г. Москва

Большая Тульская ул. д. 6 кв. 1

ЗАЯВЛЕНИЕ

Мая 1936 г. по возвращению с боевой командировки по особым заданиям Партии и Правительства из одной из западных стран, я был арестован органами НКВД и 12 (или 13) мая, доставлен в г. Москву. При оформлении ареста во внутр. тюрьме на пл. Дзержинского, у меня были отобраны принадлежащие мне ценные вещи: (костюмы, пальто, 2 фотоаппарата, несколько часов, много белья и прочие ценные предметы.)

Комендантом, оформлявшим арест, была составлена в 2-х экземплярах опись вещей, один экземпляр которой был вручен мне (вместе с квитанцией), а второй оставлен в деле. После осуждения и я, и мои родные писали целый ряд заявлений о передаче вещей но долгое время никакого ответа не получали. Через год с лишним после осуждения, я получил извещение (в Полтавскую тюрьму ГУГБ, где я по постановлению Особого Совещания НКВД отбывал срок 8 лет тюремного заключения), что мои вещи перешли ввиду невостребования в собственность государства. Ввиду того, что отбыл 9 лет в заключении, никаких документов (квитанций и пр.) у меня не сохранилось.

В данное время, постановлением Военной Коллегии Верх. Суда СССР я реабилитирован (прилагается копия справки о реабилитации. На основании вышеизложенного, прошу выяснить положение с конфискованными у меня вещами и компенсировать их стоимость.

20 декабря 1956 г.