Москва купеческая

Та часть населения Москвы, из которой в XVIII веке образовались сословия купеческое, мещанское и ремесленное, в XVII веке представляла одно сословие – посадских людей, делившихся на сотни (целые сотни, полусотни и слободы). Лица, принадлежавшие к сотням гостиным и суконным, пользовались преимуществами. Эти сотни пополнялись лучшими людьми из других сотен и слобод и из других городов. Принадлежавших к гостиной сотне за особые отличия жаловали в звание гостей. Получая особые права, каждая сотня и слобода имели особое управление, со старостой и сотским во главе. В XVIII веке московское тягловое население делилось на четыре сотни (гостиная, новгородская, дмитровская и сретенская), три полусотни (устюжская, кожевницкая и мясницкая) и двадцать шесть слобод: Кадашевская, Крымские Лужники, Казенная, Огородная, Напрудная, Большие Лужники, Кошельная, Девичьи Лужники, Алексеевская, Конюшенная, Садовая Набережная, Панкратьевская, Голутвенная, Семеновская, Басманная, Барашская, Мещанская, Гончарная, Кузнецкая, Красносельская, Большая Садовая, Таганная, Сыромятная, Екатерининская, Хамовниковская и Бронная.

В начале XIX века уже остается только одна сотня – гостиная, но и она с 1815 года превращается в слободу. Первоначально принадлежность к слободе обозначала и местожительство, но с течением времени это утратилось, и такая принадлежность имела только административное значение.

Из перечисленных названий видно, что почти все они сохранились в наименованиях улиц.

Другое замечание касается генеалогии: дворянские семьи, род коих был известен до 1600 года, заносились в шестую, самую почетную книгу дворянства той или иной губернии. Многие купеческие «династии» ведут свое начало с 1646 года, видимо, в тот год была перепись, так как он не раз повторяется. Следовательно, до «шестой книги» не хватает менее полувека. Но нужно иметь в виду, что купеческие семьи занимались «торговлей и промыслом», а дворянские – землевладением. При неблагоприятных условиях легче было сохранить убыточную землю, чем убыточную торговлю. Поэтому многие старые семьи сошли со сцены или совсем утратили свое былое значение. А это придает купеческому родословию менее устойчивый и менее традиционный характер.

Из московского купечества вышел ряд лиц, получивших известность и прославившихся на самых разнообразных поприщах.

Михаил Наумович Плавильщиков, записанный в московское купечество уже в 1725 году, был прадедом известного актера и литератора, Петра Алексеевича Плавильщикова (1760-1812), и его брата, Василия Алексеевича, книгопродавца и библиографа.

Прибывший в 1780 году в московское купечество нежинский грек Гавриил Юрьевич Венецианов был отцом родоначальника русской бытовой живописи Алексея Гаврииловича (1780-1847).

В 1810 году прибыл в Москву Алексей Иванович Кони, «из иностранцев прусской нации»; это был отец водевилиста Федора Алексеевича и дед знаменитого юриста и государственного деятеля Анатолия Федоровича.

В 1824 году переписались в Москву из курского купечества известные литературные деятели братья Николай и Ксенофонт Полевые.

В 1834 году записались в московское купечество житомирские купеческие сыновья Абрам и Григорий Романовичи Рубинштейны. Последний был отцом знаменитых музыкальных деятелей Николая и Антона Григорьевичей.

В 1840 году прибыл в московское купечество мещанин Иван Михайлович Лукьянов, отец сенатора Сергея Ивановича и дед Сергея Михайловича, бывшего товарища министра народного просвещения и члена Государственного совета.

В 1848 году из калужского купечества перечислился в Москву Иван Софронович Кирпичников, отец профессора русской словесности Александра Ивановича.

Во время переписи 1857 года в московском купечестве числилась Екатерина Степановна Плевако, прибывшая в 1855 году из мещан города Троицка Оренбургской губернии с сыновьями Дормедонтом и Федором Никифоровичами. Последний был знаменитым московским адвокатом и членом Государственной думы.

К этой группе лиц, прославившихся не на «коммерческом поприще», относится и поэт В. Я. Брюсов. Вот что пишет о его происхождении Вл. Ф. Ходасевич в статье «Брюсов» («Современные записки»):

«Дед Брюсовых, по имени Кузьма, родом из крепостных, хорошо расторговался в Москве. Был он владелец довольно крупной торговли. Товар был заморский: пробки. От него дело перешло к сыну Авиве, а затем к внукам Авивовым… Уж не знаю почему, дело Кузьмы Брюсова перешло к одному Авиве. Почему Кузьме вздумалось в завещании обделить второго сына, Якова Кузьмича? Думаю, что Яков Кузьмич в чем-нибудь провинился перед отцом. Был он вольнодумец, лошадник, фантазер, побывал в Париже и даже писал стихи. Совершал к тому же усердные возлияния в честь Бахуса. Я знавал его уже вполне пожилым человеком, с вихрастой седой головой, в поношенном сюртуке. Он был женат на Матрене Александровне Бакулиной, женщине очень доброй, чудаковатой, мастерице плести кружева и играть в преферанс… Валерий Яковлевич подписывал порою статьи псевдонимом В. Бакулин.