Москва-Лондон. Книга 1

— Я абсолютно уверен в успехе, сэр Томас! Не первый же раз мне проворачивать подобное дельце…

— Ну-ну… Смотрите, чтобы оно не оказалось последним. Увы, подобные дела всегда чреваты самыми непредвиденными и непредсказуемыми опасностями. — Грешем положил наконец щипцы на место, вытер руки платком и сел в кресло напротив Говарда. — Скажите, Джон, где вы берете верных и надежных помощников для работы в этих ваших…

— Наших разбойничьих шайках? — Говард иногда не выдерживал холодного и насмешливого тона Грешема, и тогда в нем просыпался знаменитый разбойник Принц. Впрочем, респектабельный джентльмен Джон Говард умел быстро гасить эти вспышки былой гордости и дикой ярости. — Наших, сэр Томас, наших!

— Извольте-ка не петушиться! — резко отрезал Грешем и, близоруко сощурившись, впился своими заискрившимися от гнева глазами в заострившееся лицо и шальные глаза своего помощника. — Не забывайте своего места… милейший! Ведь когда память притупляется, топор над этой головой заостряется… если, разумеется, верить поэтам. Но вы до сих пор не ответили на мой вопрос, Говард.

Не совладав с гипнотизирующим ледяным взглядом Грешема, он опустил голову и тускло проговорил:

— По-моему, сейчас в Англии разбойников стало гораздо больше, чем остальных ее жителей. Выбрать из них десяток-другой толковых парней с железными руками, каменными нервами и неглупой головой дело не слишком уж хлопотное. Справляюсь… пока… как видите…

— Вот как… — Грешем недовольно поморщился и сильно сжал подлокотники своего кресла. — А вам никогда не приходила в голову мысль о несколько ином пути в решении этой задачи?

— Что вы имеете в виду, сэр Томас? — все так же сумрачно, но уже с подняв голову, спросил Говард.

— Я думаю, что вам следовало бы… нам следовало бы… коль скоро вы, кажется, предпочитаете множественное число единственному… — Грешем скривил губы в откровенно презрительной усмешке, — следовало бы подумать о создании некой особой школы, где с самого нежного возраста… ну, скажем, лет с пяти-шести… обучались бы своему ремеслу будущие работники и предводители ваших… о, простите — наших!.. разбойничьих общин. Уже в процессе обучения их можно было бы не без пользы приобщать к добыче хлеба насущного не только для себя, но и для общего дела. Впрочем, я отнюдь не педагог, хотя в последнее время пытаюсь проникнуть сквозь вязкую тину этой странной науки… Посоветуйтесь по этому вопросу с Одричем — он готов к такой беседе…

Говард, забыв о недавней обиде, с нескрываемым удивлением и восхищением смотрел на этого удивительного человека, способного мыслить категориями, не доступными никому из всех, кого знал Говард, включая и самого себя…

— Отличная мысль, сэр Томас! — воскликнул он. — И все-таки вы настоящий гений, это каждый вам скажет!

— Благодарю вас, Джон! — Грешем мягко и доброжелательно улыбнулся: мир был восстановлен, раскаявшийся виновник его нарушения был великодушно прощен. — Сейчас по стране бродят целыми стаями беспризорные дети. В Лондоне от них не стало никакого покоя. Они, словно ветер, выдувают из карманов горожан все, что там есть. Они вечно голодны, а голодный ребенок способен стать хищником. Я убежден, что никаких проблем с комплектованием школы не возникнет! Возможно, впоследствии вы придете к мысли иметь несколько таких школ. В конце концов, призреть этих несчастных детей, обучить их хотя бы такому… гм… не слишком уж популярному у народа делу и выпустить их в жизнь — это, я полагаю, не что иное, как акт милосердия, не правда ли, Джон?

— Истинная правда, сэр Томас. Я немедленно займусь этим делом!

— Вместе с Одричем! — напомнил Грешем. — И не забудьте о крайней осторожности в подборе учителей и обеспечении их безопасности, ибо каждый из них вынужден будет явиться в свой класс с петлею на шее. Деньги на это богоугодное дело возьмете из моей доли прибыли. Через три года вернете мне втройне, не забудьте об этом, Говард!

— Да, сэр.

— Уверен в этом. И наконец еще один вопрос мне хотелось бы обсудить с вами сегодня.

— Я весь внимание, сэр Томас.

— Превосходно, друг мой. — Грешем поглубже откинулся в кресле и сложил руки на груди. — Меня начали беспокоить публичные дома и разного рода притоны не только в Лондоне, но и в Англии вообще. Разумеется, я имею в виду лишь наши заведения. Кстати, сколько их у нас?

— Семьдесят девять, сэр Томас, — ответил Говард, выпрямляясь в кресле в предчувствии не слишком приятного разговора. — Но почему это хозяйство начало внушать вам беспокойство? Разве оно не приносит вам прибыли?

— Приносит. Но с каждым годом все меньше. Вы не могли бы объяснить мне этот феномен? Чем, черт возьми, это вызвано? Уж не всеобщим ли повышением уровня нравственности народа Англии?

— Скорее наоборот, увы… — усмехнулся Говард. — Большая часть народа Англии бродит по лесам и дорогам в поисках пристанища и для удовлетворения своих затухающих страстей перестала нуждаться даже в придорожных кустах, а остальные ее граждане стали больше думать о погоне за деньгами…