Москва-Лондон. Книга 1

— Мы будем возноситься наверх, аки святые апостолы, не правда ли? — спросил пленный капитан, прижавшись, как и другие, всем своим телом к холодной и липкой скале. Волны окатывали людей почти по пояс, то отталкивая, то с силой прижимая их к скользкому мшистому камню. — Вполне подходящее местечко для ада. Полагаю, господа, вы уже дома?

Ему никто не ответил.

— Ты сегодня на редкость нерасторопен, Боб, — послышался резкий голос леди капитана. — Нас ведь может снова утащить в море, растяпа! Эй, Джим, ты успел за что-нибудь зацепить шлюпку?

— Да, леди капитан.

— Дождешься здесь остальных. Какого черта, Боб, ты все еще возишься? Что там случилось? Уж не взяться ли мне и за это дело?

— Проклятый дьявол, кажется, откусил мне пальцы… Никак… никак… не могу сдвинуть проклятый камень и… и добраться до кольца…

— О, знай я заранее, что вам предстоит столь тонкая и ответственная работа, я, пожалуй, ограничился бы одной дохлой крысой и не стал бы закусывать вашими пальцами.

— Велите ему заткнуться, леди капитан! Ей-богу, распущу ему брюхо! Ага, готово, тысяча чертей! Проходите, леди капитан.

Оба капитана и Крошка Боб, полусогнувшись, подгоняемые волнами, вошли через какое-то отверстие в непроглядное чрево скалы.

В следующее мгновение вход в подземелье мягко, с едва уловимым поскрипыванием, закрылся. К абсолютной темноте прибавилась еще и оглушающая тишина. Затхлая сырость затрудняла дыхание…

— Скажите, прелесть моя, — прошептал влюбленный, — это уже преисподняя? Признаться, именно так я и представлял себе вход в это дивное местечко…

Ответом ему была могильная тишина. Крошка Боб, несмотря на по- врежденные пальцы, быстро высек огонь и зажег факел. От внезапно вспыхнувшего света пленный капитан схватился вдруг за лицо, выпрямился во весь свой немалый рост и так сильно ударился головой об острый камень, что кровь залила его голову и он рухнул на землю, потеряв сознание.

— Боб, вернись! Посвети-ка сюда. — Она встала на колени, взглянула на рану и присвистнула.

Распахнув плащ, которым был закутан раненый, и убедившись, что ни клочка более или менее чистой одежды на нем нет, девушка достала платок и приложила его к ране.

Пленник вдруг поморщился, застонал и открыл глаза. Над собой он увидел встревоженное лицо леди капитана.

— Черт возьми… что это я? — смущенно пробормотал он.

— Сущие пустяки — всего лишь разбили вашу глупую голову, болтун несчастный!

— О, вы рядом со мною… на коленях… прелесть моя!.. Клянусь Всевышним, я готов всю жизнь биться головою о камни ради того, чтобы…

— Встать можете? — отрезала она.

— О, нет ничего проще… прелесть моя! — Раненый с большим трудом поднялся на ноги. Голова гудела и кружилась.

— Сами пойдете или Боб вам поможет? — резко спросила пиратка.

— К черту вашего крысолова! Вот если бы вы подставили свое волшебное плечико…

— Я бы, пожалуй, так и сделала, отнесись вы ко мне как капитан к капитану, а не как к последней портовой шлюхе… прелесть моя!.. Боб, вперед!

И они, не оглядываясь больше, зашагали вверх по довольно крутой лестнице.

Первый десяток ступенек пленник одолел с величайшим трудом: его шатало из стороны в сторону, он согнулся и обеими руками опирался на каменные стены. Но постепенно злость и сила воли выпрямили капитана, он перестал искать опору, зашагал быстрее, тверже и вскоре догнал Крошку Боба и его хозяйку.

— Спасибо за платок и помощь… прелесть моя, — проговорил он ей в спину. — Я могу оставить его себе?

— Он вам нужен? — Леди капитан говорила не оборачиваясь. — Кровь все еще идет?

— Не знаю… Кажется, идет…

— Тогда оставьте — что за дурацкий вопрос!

— Могу ли я спросить, куда вы меня ведете?

— Наверх.

— Ага, из ада в рай, я полагаю…

— Полагайте!

Вскоре они подошли к высокой кованой железной двери. Крошка Боб повернул что-то слева от нее, и она легко, бесшумно отворилась внутрь.

— В этой комнате вы немного посидите в приятном обществе с вашим другом Бобом, — сказала леди капитан, — а потом вам помогут привести себя в порядок и одеться подобающим образом.

— А потом, мой дорогой капитан?

— А потом вы можете убираться ко всем чертям… мой дорогой капитан!

— Право же, прелесть моя, я готов оставаться вашим пленником всю жизнь!

Она злобно хлопнула дверью, и капитан остался с глазу на глаз с Крошкой Бобом в довольно большой, с высоким сводчатым потолком, комнате, скудно обставленной простой деревянной мебелью.

Господь Бог не слишком трудился, создавая внешний облик Крошки Боба: большая круглая голова; маленькие, утонувшие в глубоких провалах глаза неопределенного цвета; большой и бесформенный, всегда темно-малиновый нос; мясистые, выпяченные, мокрые губы; большие, во многих местах надорванные уши, торчавшие почти перпендикулярно к черепу, — вот, в сущности, и весь его портрет. Впрочем, следовало бы добавить сюда еще густые и рыжие, как затухающий огонь, волосы, коротко подстриженную бороду и отсутствие усов, чтобы завершить описание верхней «оконечности» этого человеческого существа. Вообще же Крошка Боб был огромного роста и страшной силы, злоба вполне заменяла ему ум, а жадность — сердце…